-Галюня. Ты завтра поспи, не вскакивай, детка. Вовка на смене, я тоже с утра работаю, вот ты и отдохни. Каникулы же. Наколготишься ещё.
Свекровь забрала из рук Гали последний, не очень удавшийся пирожок, сделала что-то неуловимое маленькими, морщинистыми пальчиками, и пирожок ожил, запухлел, только что драными бочкАми, и гордо занял свое место на противне.
-Ай, мы молодцы. Такую гору спроворили. Ну, все, убираем.
-Марья Петровна, вы идите, я сама тут все… там же ваш сериал начинается. Пропустите чего-нибудь.
-Ну, Спаси Христос, детка. Побежала я.
Свекровь подкатилась к Гале шариком на толстых, коротких ножках, чмокнула в темечко и, проворно содрав фартук, унеслась в сторону своей комнаты. И уже через секунду замычала томно какая-то героиня из её любимого сериала.
... Галя такого не ожидала. Напуганная страшилками о жутких свекровях-ведьмах, монстрах, стервях и прочей нечисти, она шла жить в мужнин дом с ужасом. Да и первое знакомство с мамой Машей (так про себя, не вслух, чтобы не обидеть свою молодую, продвинутую и очень обидчивую маму, теперь Галя называла свекровь) было не очень удачным, пожилая женщина нервничала, поджимала губы и с ужасом косилась на Галины ногти, сделанные специально к знакомству - длинные, острые, алые. Да ещё эта чёлка ниже бровей цвета баклажана, зачем она тогда это все налепила, одному черту известно. Марья Петровна только в конце вечера освоилась, привыкла к дурной внешности будущей невестки, тихонько подсела, шепнула Гале на ухо: "Детка, надо челочку подкоротить, а то глазки повредишь. Немножко, так, что бы видеть хорошо. А ноготки у тебя красивые. Я тоже молодая, ой бедовая была. Меня на собрание вызывали за маникюр. А я все равно красила".
После свадьбы, дня через три, Марья Петровна заболела. Лежала с температурой, не жаловалась, только все глазами водила, искала что-то. Галя тогда с ног сбилась, чуть сессию не завалила, но бабку выходила. Каждый час к ней подходила, поила, лекарства давала, обтирала, кормила с ложечки. И когда Марье Петровне получшало, она, присев в подушках, помнила Галю к себе, сказала ласково
-Ты, Галюнечка, мне больше дочь, чем сын - сын. Что они, мужики бестолковые… танки. Куда ствол, туда и башня. А мы с тобой - сила!!!
Так и случилось. Жизнь шла такая разная, всякое бывало, но свекровь всегда стояла за Галю стеной, никогда ни в чем не винила, оберегала… любила так, что Галя и вправду поверила… она больше дочь…
…
Галина Владимировна, с трудом, преодолевая боль в коленях, забралась на стул, сняла фотографию милой старушки в красивой рамке, бережно протерла, коснулась губами. Фото было старенькое, чуть пожелтевшее, но лицо женщины все равно излучало любовь и ласку. Галина Владимировна не делала для фотографии траурной рамки, зачем? Она просто каждую неделю заменяла цветок, ставила в каждый сезон именно тот, который любила свекровь. Весной - нарциссы или ландыши, летом - пионы или ромашки, осенью - хризантемы. Ну а зимой, розы, куда деваться, хотя розы Марья Петровна не очень ценила.
-Ну что, мам Маш? Как ты? Встретимся скоро. Ведь вместе - мы сила!!!