В контексте европейского похода русской армии 1813-14 гг. часто говорят, что наши военные впервые выбрались за границу, насмотрелись на прекрасную Европу, а вернувшись в Россию начали лучше осознавать недостатки царизма. В частности, война с Наполеоном считается одной из предпосылок восстания декабристов.
Однако некоторые из военных настолько прониклись благами заграничной жизни, что вовсе не захотели возвращаться на родину. Дело в том, что большинство солдат было выходцами из крестьян. Помещики обычно отправляли своих подопечных в армию за строптивость или «лишний ум».
С одной стороны, после службы крестьянину полагалась воля и пенсия. А с другой – служить нужно было целых 25 лет. Поэтому, оказавшись на французской земле, многие не упускали возможности получить волю здесь и сейчас и покидали свои подразделения.
Некоторые ярые противники империи пишут, что таким образом во Франции осело порядка 40 тысяч русских военных, однако такая цифра просто абсурдна. Для сравнения: в штурме Парижа участвовало 63 тысячи человек, а всего в заграничный поход отправилось 175 тысяч. Версия, что четверть русской армии разбежалась по Европе, не подтверждается вообще ничем.
Однако проблема беглых солдат действительно стояла. На это указывает ряд источников. Так, в 1916 году были опубликованы записки артиллерийского офицера Барановича: «Русские солдаты во Франции в 1813-1814 годах». В них говорится, что русские солдаты нанимались к местным крестьянам в хозяйства и на виноградники.
Эти данные подтверждает письмо генерал-губернатора графа Ф.В. Ростопчина к своей жене. В нем он пишет, что «... старик унтер-офицер и простой солдат остаются во Франции, а из конно-гвардейского полка в одну ночь дезертировало 60 человек с оружием в руках и лошадьми. Они уходят к фермерам, которые не только хорошо платят им, но еще отдают за них своих дочерей».
Причем французы были только рады прибытию работящих русских мужиков. Их кормили, угощали шампанским, которого в тех краях было в достатке, и буквально уговаривали остаться в хозяйстве. Это не удивительно, так как из-за наполеоновских военных авантюр фермерам катастрофически не хватало рабочих рук, а русские солдаты как раз истосковались по домашнему очагу и работе на земле.
В 7-томном сборнике И.Д. Сытина «Отечественная война и русское общество» описан характерный сюжет: русской армии было приказано выдвигаться обратно в Россию, и французские фермеры вызвались проводить своих работников до следующей стоянки. По окончании перехода подразделение недосчиталось 17-ти рядовых, которых местные убедили остаться, предлагая в жены своих дочерей.
При этом некоторые русские солдаты демонстрировали оригинальный образ мышления, сочетавший поразительную прямоту и наивность. Все тот же артиллерист Баранович описывает случай, как один солдат пришел к своему полковнику и у них случился такой диалог:
– «Отпустите меня! Я вам долее не слуга!»
– «Как? Ты денщик: должен служить, как тебя воинский устав обязует!»
– «Нет, г. полковник, теперь мы не в России, а в вольной земле, Франции, следовательно, должны ею (свободой) пользоваться, а не принужденностью!»
За такую дерзость и подстрекательство к дезертирству солдата приговорили 500 ударам шпицрутенами, что фактически равнялось показательной казни.
Кстати, у этой тенденции была и обратная сторона: тысячи французов после 1812 года остались жить в России. Только в основном не по своей воле. Во время отступления Наполеон был вынужден оставлять раненых и отстающих, и они попадали в плен, а затем оседали на русской земле. Точное их число не подсчитано, но в статье «Нескорое возвращение на родину» Т.А. Мошина и Н.А. Гутина пишут, что «По разным данным, из 200 тысяч пленных в апреле 1815 года на родину вернулось лишь около 30 тысяч».
Те, кто осел в России, зарабатывали, как могли: работали учителями французского, гувернерами, учителями танцев и так далее. Например, в историю вошел последний французский невозвращенец по имени Жан-Батист Николя Савен. Он преподавал в Саратове французский и рисование, женился на купеческой дочери, взял имя Николай Савин и дожил аж до 126 лет.