ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Камчатка.
XVI.
Командорские острова. — Котиковый и бобровый промыслы.
Нет более сырого климата на земном шаре, чем на Командорских островах; поспорить с ними могут разве только острова Прибыловы. Если сказать просто, что там «вечные туманы», то вряд ли кто-нибудь представит себе действительное положение вещей, ибо никому не придёт в голову понять это дословно. А между тем это так и есть. Достаточно сказать, что воздух там настолько насыщен парами, что почти нет дня, когда бы круглые сутки не шёл «бус» — мельчайшая изморось, которая как бы висит в воздухе, всё насквозь пропитывая сыростью. Достаточно несколько минут походить на воздухе, чтобы платье насквозь промокло. Зато дождей там почти никогда не бывает, а грозу можно наблюдать чуть ли не раз в три года. Осенью начинаются страшные ураганы, продолжающиеся всю зиму. Снег почти совсем не покрывает островов, так как сильный постоянный ветер всё время выдувает его, и лишь в глубоких ложбинах можно видеть большие белые пятна, которые сходят обычно к середине мая. Кстати, описанные условия — безснежье и вечно мокрая, скользкая трава — дают собакам возможность возить нарты круглый год. Что же касается лошадей, то их на островах не существует.
В редкие ясные дни берега Командорских островов представляют собою очень красивую картину. Высокие, мрачные обрывы, отвесно спускающиеся к морю, напоминают многие места Чукотского полуострова и так же мрачно красивы грозной северной красотой. Берег сильно изрезан небольшими бухточками, окаймлёнными песчаными пляжами — «лайдами», покрытыми массой крупных камней, на которых и нежатся стада котиков. Эти небольшие заливы лишь в очень немногих местах могут служить местом якорной стоянки, так как они очень мелки и защищены множеством рифов, делающих подход к ним парохода крайне рискованным.
С громадным удовольствием обходил я на шлюпке многие места побережья. Мой спутник, один из служащих Камчатской промышленной компании, отлично знал берега, на которых он прожил уже четыре года, знал также некоторые легенды и поверья, связанные с наиболее мрачными местами.
Раз, помню, мы проходили недалеко от берега, мимо целого ряда расселин и пещер в довольно высоком обрыве. Медленно скользила наша шлюпка в гладком чёрном отражении тёмной скалы. Несмотря на надвигавшиеся сумерки, не хотелось ещё возвращаться домой, и мы лениво ударяли вёслами по воде, точно боясь громким всплеском нарушить окружавшую тишину. Только что перед этим я слышал поверье относительно каких-то скал, пользующихся особенно мрачной, таинственной репутацией.
Задумавшись, я вдруг услышал какое-то громкое, точно сдавленное хрипение, как будто тяжелый вздох живого исполинского существа, потом несколько глухих выстрелов, опять вздох…
— Что это? — спросил я у своего собеседника и, должен сознаться, почувствовал себя не особенно приятно.
— Вот видите: говорил я вам, что у нас на острове есть кое-что сверхъестественное, — совершенно серьёзно ответил мне мой спутник.
От этого ответа продолжавшиеся странные звуки не стали для меня понятнее, и невольно как-то вёсла в моих руках повернули шлюпку в сторону от таинственного обрыва. Насладившись произведённым впечатлением, мой гид объяснил мне, что прибрежная волна, вливаясь в узкие расселины, сильно сжимает находящийся там воздух, который, вырываясь через поросшие на краях щели, и производит все эти таинственные вздохи. Место это носит название «гремящей пещеры»; расположено оно очень недалеко от островного селения.
К достопримечательностям острова Беринга следует отнести ещё небольшой островок, расположенный перед самым подходом к селению. Остров этот — излюбленное место так называемых «морских попугаев», или топорков. Топорок действительно напоминает несколько по форме попугая, в особенности своим громадным клювом; оперение птицы чёрное, с белой грудью и таким же ошейником. Порода эта — хищная, питающаяся исключительно рыбой. Почему они избрали своим излюбленным местопребыванием этот маленький островок — неизвестно, но количество их там настолько велико, что буквально шагу нельзя сделать, чтобы не наступить на едва зарытые в землю гнёзда.
Разумеется, при приближении человека, эти дикие птицы громадной тучей взвиваются над водой. Говорят, что иногда они целой стаей жестоко нападают на осмелившегося нарушить их семейную идиллию, отчаянно его кусая. При попытке поймать топорка руками он действительно пребольно кусается.
Несмотря на сильную боязнь этой птицы к человеку, мне пришлось быть свидетелем следующего случая. Отправляясь как-то небольшой компанией на охоту, мы ранили топорка. Он упал в воду и мы без труда его поймали; оказалось, что у него перебита нога. На корабле ему сделали перевязку, забинтовали ногу в лубки и довольно долго наш доктор ухаживал за своими пернатым пациентом. Когда «больной» окончательно поправился, мы при первой же якорной стоянке выпустили его; топорок сначала весело нырнул, потом быстро полетел от борта (летают топорки низко, хлопая крыльями по воде). Стоял густой туман, так что мы вскоре потеряли нашего гостя из виду. Через несколько часов вахтенный матрос услышал вдруг равномерный стук у борта и увидел, что бывший наш пассажир возвратился и бьёт клювом у ватерлинии. Потом он дал спокойно поднять себя драгой на судно и ещё долгое время забавлял нас. Очевидно, в тумане топорок не нашёл берега и вернулся туда, где за ними очень предупредительно ухаживали.
Второй из Командорских островов, Медный, по своему строению похож на остров Беринг, но много меньше его. Название своё он получил от большого количества меди, содержащейся в прожилках береговых обрывов. Эти залежи отлично видны, но разработка их очень затруднительна, так как к ним почти невозможно добраться.
Оба острова отделяются друг от друга небольшим проливом, шириной в среднем мили три, постоянно застланным туманом, так что лишь очень редко можно с одного берега видеть другой.
