«Ёлка полыхала гирляндами, шуршала дождиком и охотно заваливалась на бок, при малейшем не осторожном движении рядом. Рядом старались не ходить.
Все поздравления были разосланы, статус «с наступающим». «Оливье» порублен, бокалы перемыты, холодец опробован. Можно было «сесть и оправиться». Этот самый предпоследний «день Помпеи» всегда сопровождался особым нервяком. 31-го хлопать крыльями и пить боржоми поздно. А вот накануне — в самый раз! «Не купили, не успели, проворонили!» — наиболее обсуждаемая в домах тема. И по поводу праздника, и в связи с уходящим, и вообще..
**
Когда ёлку подняли и, с матюгами собрав небьющиеся шары, восстановили в равновесии и правах. Нацепив уже не так тщательно и скрупулёзно зелёные, жёлтые, красные в снежинку, рыжие блескучие и пр. и пр. На помятые ветки и согнутую падением верхушку. Был всё ещё — чёрт его прибери! — 30 декабря! Ни то, ни сё! Пить рано, закусывать впустую скучно, «огонёк» — до и после полуночи — не работает. Маета, и только!
Поздний звонок в дверь скорее развеселил, чем вспугнул. «Хоть что-то случится ещё и в этом — *** — году!.» На, продуваемой всеми баргузинами, лестничной площадке стоял человек. Удручённо давил в звонную кнопку. И тяжко вдыхал.
У ног пузырился мешок, более похожий на вещмешок. «..отставший от поезда турист, потерявшийся от партии геолог, калика перехожий, лесник вышедший из леса..» — промелькнуло в голове, лихо закрученной бигудями, хозяйки квартиры. Она умышленно удивлённо уставилась на пришельца. Обычно этот номер срабатывает — не слишком нужный гость, изумляясь собственной наглости, разворачивается и уходит. Забыв напрочь — зачем приходил, ИНН, собственный адрес и день свадьбы. Первой или хотя бы какой-нибудь.
Мужик взгляд не воспринял и полез по карманам. Выудил замятую бумажку, вчитался, приблизив к глазам и верхнему светильнику, одновременно. Вымолвил: «Виолетта.. бл.. Спартаковна.. наверное, как Вы с таким-то живёте..» И сделал решительные — два шага вперёд. Как из строя, на побудке. Когда прапор интересуется, «..кто — дневальный?.» И глядит почему-то, на тебя, хотя ты — ни разу. И так стыдно тебе становится, что идёшь огребать не свои обязанности. Приезжий знал, что делал!
Раздвинув образовавшиеся помехи — полную даму и выщербленный временем косяк. Он ввалился на охраняемые территории. Бросил плащ на вешалку, поволок баул по полу, завернув совместно в кухню. На запахи, видимо. Спартаковна петляла за ними. Следы заметала — не иначе. Событие, которое она накаркала, уже переставало ей нравиться. И однако, мановением руки не прикроешь.
Возле стола уже гоношили подробности. Выкладывали банки тушёнки — говядина, ГОСТ. Пакеты с сушками, с маком. Чай индийский, «три слона». Упаковку сахара-рафинада. Крайней вышла бутылочка «Столичной». Ещё — буханка чёрного, шмат сала, в тряпице и кулёк «барбарисок». Выходило скудновато, но самодостаточно.
Мужчина сел на табурет, ослабив ладонью — туда-сюда — обхват узкого горла обшарпанного свитера. Потёр глаза, огляделся торовато. Великодушно улыбнулся Виолетте. И повёл боярски рукой, над столом — «..всё моё — твоё!.» Тётка вздрогнула, взъерошилась характером и принялась следить в крайнем дне, уплывающего — в никуда — года. Минут шесть её несло словесно, жестикуляцией и вздыманиями обширной груди. Потом она приустала. Потом заглохла. Все эти драгоценные мгновенья мужичок взора не мог оторвать. От оторвы. Так его завело и вдохновило, сказанное. От души, через отдышку.
Глаз у него потеплел, голос с хрипотцой оттаял. И с обветренных губ
сорвалось: «Какая женщина!.. Хоть и Спартаковна.. А может.. именно от этого?!.»
Хозяюшка обомлела, от «невиданной доселе наглости». Но в сердце тукнуло и зачастило. Теперь уж не от запала, без пороха. Но от приятной неожиданности ласки. Так она восприняла вольные речи..
Халат ослабила, в завязках. Шею купецкую повела, налево. Веки прикрыла, хлопнув трижды ресницами. «.. вот же, дура.. надо-ть было губы-то накрасить.. прежде, чем к дверям, на звонки.. ничо, вроде, мужик..» От стенки оторвала крупные ягодицы и спину ровную, мягкую. Подплыла ближе, под неясный свет абажура. Записочку из цепких пальцев вылущила. А там — другая квартира, этажом выше..
«..Бл.. Ещё чего, Ветке такой мушшина достанется!..» И, наплевав на урождённую Нину Петровну, хлебосольно поставила на плиту чайник.
30-тое всё же успело приволочь событие. Может и хлопотное. Но — очевидно — с аппетитными последствиями..»