“Пряные женщины. В искусе, во гневе, в радости.” Назвав так текст, она сильно рисковала. Да и в самом деле — «во гневе», «в радости»,. но «в искусе»?. Это как надо ворота раскрыть, как оголить тылы! Непотребно, в самом деле. Да и времена откровений давно прошли. В чём откровенничать?.
И однако.. Слово — не ворона, слетит — обратно на тополь не загонишь! И она крутила хвосты вокруг и возле. Примериваясь — что из сокровенного можно бы и показать. Но — на мизинчик, сквозь вуальку кружевную. Главный вопрос, на самом деле — зачем? Смысл в чём? Натужных раздеваний. Натужных — ни в чём, без смысла. Естественных — вот причина.
Кто из ныне живущих видал — ну хоть разок, ну хоть на полминутки.. — её, в ярости? Никто. Не сдалось, не приглянулось, не свезло. А её негодование — это отдельная строфа. Много говорящая о натуре. Нагота? Да. И ещё какая!
А про радость. Кому поудачилось присутствовать при её восторгах и восхищениях? Кто заглянул за ширму непроницаемости? Почуял то, что и говорит о женщине сильнее всего. Нет таких. А кто есть — другим не расскажут. Да и как?.
Искус. Только это видно было всегда и всем. Не скроешь! Как поводила плечами, отводила взгляд. Как прислонялась спиной к стене, будто ослабев от неги. Как понижала голос, добирая фразу почти на шёпоте. Как трогала пальцами шею и крутила височные пряди. Мечтательно прикрывая веки.
Но вот, как раз. Чтобы всю шкалу уловить. Необходимо в такой резонанс вступить — силёнок не хватит. Значит, опять единицы. Счастливцы и каторжане.
Остаётся — одни волшебные слова. Настоянные на страстях. Ими и разденешься, и прикроешься.. Почему бы нет?..»