Так уж вышло, что во время Первой мировой войны Восточная Пруссия оказалась фактически единственной германской территорией, по которой успел пройтись сапог вражеского солдата. И, соответственно, испытавшей на себе все те ужасы, которые немецкие войска потом едва ли не с бо́льшим успехом практиковали на временно оккупированных территориях. Поэтому в самом начале Интербеллума состояние многих населенных пунктов провинции было воистину удручающим. До Кёнигсберга русские, правда, так и не добрались. Но, к примеру, Гумбиннену (современный Гусев) досталось изрядно, Инстербургу (теперь Черняховск) – чуть меньше, Тапиау (Гвардейск) и Шталлупенен (Нестеров) на две трети лежали в руинах, почти полностью оказались разрушены приграничные Эйдткунен (сегодня - поселок Чернышевское) и Ширвиндт (был вновь стерт с лица земли уже по ходу Второй мировой, и ныне не существует).
Остро нуждавшийся в продовольствии Второй рейх тотчас после того как Русская императорская армия покинула восточно-прусские пределы, поспешил с восстановлением экономического потенциала «житницы Германии». Уже в 1915-1916 годах провинция получила от правительства страны щедрые финансовые вливания. Несмотря на нехватку стройматериалов и рабочих рук (особенно квалифицированных специалистов), деньгами сумели распорядиться с должным эффектом. Прежде всего взялись за строительство в сельской местности, затем начали восстановительные работы в городах, но не во всех: к злополучным Эйдткунену и Ширвиндту не приступали вплоть до 1918 года – вдруг снова последует нашествие с востока, и все усилия пойдут прахом?
Окончательно же упорядочили процесс восстановления весной 1920-го, с принятием целевой программы, которая так и называлась - «Восточная Пруссия». В апреле была создана «Восточнопрусская служба при имперском и государственном министерстве», и в отделенный от метрополии Данцигским коридором эксклав продолжились инвестиции. Кроме централизованной поддержки существовала практика эдакого «шефства», когда не затронутые войной германские мегаполисы помогали городам Восточной Пруссии. Скажем, Эйдткунен отстраивался на средства из Висбадена, а Ширвиндт – благодаря деньгам налогоплательщиков Бремена.
Созданный механизм функционировал с истинно немецкой четкостью: пострадавшие районы провинции разбили на строительно-консультационные округа, которые возглавлялись районными архитекторами (среди них были такие знаменитости, как Ганс Хопп, Курт Фрик, Ганс Шарун и другие), напрямую подчинявшимися Главной строительно-консультационной службе при обер-президенте Восточной Пруссии. С целью полностью исключить или хотя бы значительно нивелировать коррупциогенный фактор, из Берлина в помощь районным архитекторам прислали полтысячи «строительных заступников». Задачей эмиссаров было содействовать гармоничному сочетанию исторической и новой застройки, но к собственно проектным работам они не допускались.
Будучи вынужденными экономить буквально на всем, строители, тем не менее, старались сохранять ансамблевую композицию города, хотя и с условием соблюдения целого ряда утилитарных требований. В связи с этим не удивительно, что активно применялись новые формы и конструкции, а предпочтение отдавалось таким сдержанным стилям, как функционализм и конструктивизм. То бишь, здания возводили, что называется, «смотрибельными» (подчас даже весьма оригинальными), но без архитектурных излишеств. И еще одно важное обстоятельство. Это может показаться удивительным, но именно в 1920-е многие из городков Восточной Пруссии обзавелись централизованным водопроводом и канализацией, а также были электрифицированы.
Настоящий строительный бум разразился в Кёнигсберге. Здесь первым делом расширили морской порт, дабы компенсировать утрату Данцига и Мемеля, которые оттяпали поляки с литовцами. Именно в этот период столица Восточной Пруссии украсилась и двумя современными железнодорожными вокзалами - Hauptbahnhof (Главным) и Nordbahnhof (Северным, на титульном фото). Оба благополучно дожили до наших времен, только Главный вокзал стал Южным, а другой так Северным и остался, хотя и переехал из огромного здания в куда более скромное помещение.
На перегоне между вокзалами простерся двухъярусный мост, настоящий триумф инженерной мысли, который сегодня стараниями калининградских властей находится под угрозой полного демонтажа. Тогда же был обустроен и первый в провинции аэропорт Девау, последние здания которого недавно были снесены, а освободившееся место отдано под типовую застройку. Деловой центр Кёнигсберга после войны сформировался на Ганза-плац (современная площадь Победы), где в начале 1920-х выросли многочисленные павильоны Ostmesse - Восточной ярмарки, одной из крупнейших в Веймарской республике. (Кстати, там с успехом экспонировалась, в том числе, продукция заводов и фабрик СССР.)
В столице Восточной Пруссии знаменитый «квартирный вопрос» стоял не менее остро, чем в булгаковской Москве. Проблему муниципалитет решил посредством строительства «народных домов» в три-четыре этажа, с квартирками общей площадью 32 квадратных метра. Предназначалось такое жилье для семей с небольшим доходом (более состоятельные горожане обитали в т. н. «семейных» виллах) и строилось, по большей части, в бывших пригородах, один за другим включавшихся в городскую черту. В районах новостроек было заметно просторнее, чем в историческом центре Кёнигсберга. Среднее расстояние между домами варьировалось от 15 до 25 метров, местами достигая 60-ти. А заасфальтированные или мощенные булыжником улицы были шириной 20-30, а иногда даже 35-40 метров, в то время как в Альтштадте или Кнайпхофе проезжая часть сплошь и рядом сужалась до 7-15 метров.
Кроме строительства новых жилых кварталов и промзон, подготовленный в 1920 году генплан Кёнигсберга спустя еще 8 лет включил в себя мощную программу озеленения. Благодаря ей, площадь парков и скверов быстро достигла 630 гектаров. Зеленые насаждения и настоящие сады к 1940 году занимали около 40 % территории города, который по данному показателю считался вторым в Европе после Парижа.
«Программа города-сада успешно реализовывалась в Нойхаузене (теперь Гурьевск – «ХП»), Даркемене (Озерск – «ХП») и других городах, - указывает в своей монографии «Градостроительство в Восточной Пруссии в межвоенный период» старший научный сотрудник Калининградского областного историко-художественного музея Екатерина Митина. - В 1920-е годы в Инстербурге была создана система скверов и парков под руководством ландшафтного архитектора Хуго Кауфмана. Озеленение проводилось и в Кранце (Зеленоградск – «ХП»), Раушене (Светлогорск – «ХП»), а также других поселениях, которые в то же время продолжали застраиваться частными виллами, санаториями, гостиницами. Все это способствовало успешному развитию туризма. Таким образом, изолированная от основной территории Германии Восточная Пруссия вопреки ожиданиям не пришла в упадок, а развивалась и процветала».
Считается, что послевоенное восстановление Восточной Пруссии было окончательно завершено к 1924 году. Менее чем через 10 лет после этого к власти в Германии пришли нацисты, которые на службу своей идеологии поставили даже архитектуру. Они пытались создать совершенно особый стиль, который сочетал бы в себе европейский неоклассицизм и основные признаки национального зодчества.
В июне 1938 года тогдашний обер-бургомистр восточно-прусской столицы Гельмут Вилль утвердил «Предложение о перестройке и развитии города Кёнигсберга» по образцу Берлина. Амбициозный план предусматривал строительство 20 тысяч квартир в течение ближайших 5 лет с дальнейшим расширением границ города. (Надо отдать должное НСДАП – «коричневые» много внимания уделяли решению социальных проблем.) А чтобы снизить издержки, широко применялись стандартизация и рационализация, когда, например, оформление фасада было самым, что ни на есть, минимальным. Все это существенно удешевляло стоимость строительства. Но! Важнейшая роль (и, может быть, даже более существенная, чем раньше) по-прежнему отводилась озеленению, развитию парковых зон, а также строительству спортивных сооружений.
По плану перестраивался и центр Кёнигсберга вблизи Nordbahnhof, где должен был вырасти Дворец края, вплетенный в городскую ось «север-юг» от Ostmesse до Hauptbahnhof с административными зданиями вдоль нее.
Наконец, в связи с резким ростом числа автомобилей планировалось обустройство широкой сети путей сообщения. По линии вальных укреплений должно было пройти внутреннее транспортное кольцо, которое значительно снизило бы плотность движения в центре города.
Грандиозный прожект должны были воплотить в реальность за 20 лет. И несомненно воплотили бы, но помешала грянувшая Вторая мировая. После которой от Кёнигсберга вообще мало что осталось.
