«Ёлка расстаралась и дожила до следующего Нового Года. Я уж её и поливать забывала — в беговне каждодневной. И пересадками пугала — да всё места не нравились. Мне — ей по фиг! Как оказалось. Вот и верь «натуралистам-любителям» — «в неволе не живут,. чахнут, сохнут,. капризные они — ёлки голубые..» У меня не загуглишь, не загуляешь. Порядок люблю — подарено, так живи и радуй. На всю сумму и старания дарящих.
Крайнее местечко, предложенное мной капризнице основалось неделю назад. Не погнушалась — съездила посмотрела.
На отшибе города, крошечный домик. Каменный, метров 70, всего. С мансардочкой. И участок — клумба Дюймовочки. Не развернуться, не усесться.
День вышел сумасшедший, на смотрины — прихватив личного риэлтора — примчала в сумерках. Машину бросила в начале улицы и пошли пёхом. Грязюка, фонари горят «через три». Собаки бродят поселковые, всё алкашей не видать. Но можа и есть. Должны быть, в таком-то «godless»-пространстве. Скоком и пробежками достигли красного заборчика. Точка в геолокации, описанной хозяйкой. Калитку открыли и проникли. Окошки светят, занавесочки рдеют петухами, с улицы видно. Крыльцо на одну ступень и перила на полтора маха. В подходе успела окинуть взором метраж, изумилась. «..докатилась.. мать..»
Кивнула спутнику и постучалась в дверь. Открыли сразу, ждали. Повели внутрь. Даме — старая ухоженная женщина, после 65, наверное.. — надо срочно продать жильё. Она уезжает, к сыну. В Челябинск. Зачем мне нужны были эти подробности? Не знаю, может, чтобы разговор схватился..
Голос — мягкий, располагающий. Речь — неспешная, правильная. Мне этого и всегда достаточно, про сына — лишнее.. Риэлтор слушал, виртуозно вставляя наши «требы». Женщина не спорила, слушала тоже, думала. А я проследовала дальше. Справа от крошки-коридора осталась спаленка. Впереди маячила занавесь с кистями — на штанге, над дверной притолокой. «И верно, створа уже не вписывается..» — уныло рассуждала я. Топая, при том, упорно и уверенно. Словно, посулили мне, на этих скудных "квадратах", что-то необычное. Да и нужное мне.
Пригнув голову — тяжёлая одиночная льняная штора колыхнулась у плеча, будто сомнения мои рассеивала.. — вплыла в гостиную. Правда, она же была и кухней, и столовой. В нише — небольшой кухонный гарнитур; посерёдке правого «предела» — круглый стол и три венских стула. Чуть дальше, в округлостях диван. Совсем под окно — вольтеровское кресло и торшер рядом.
Окунувшись в ностальгическую, почти деревенскую атмосферу я бродила от стола к окнам, от дивана к кухонным полкам. Петухи, поманившие ещё с палисада, важно — кумачовым болгарским крестиком вышитые — ступали по полотну. «..охоньки!. только рустикала мне и не хватало..» За ушами вспотело, чёлка нервно шарахалась от общей картины мира. Всё было «не моё». Но мне уже хотелось здесь остаться. Минуту назад, на вечер. Через пару минут — совсем!
Риэлтор пел в прихожке что-то о кризисе, «несезоне», сомнительных соседях. Его работа такая — я и не встреваю. «Тётушке пчеле» нужны — до зарезу! — были деньги. Их есть у меня — что не сговориться. Это лет пять назад, я только и следила, чтобы шельмец в довесок мою — «..чистая, здоровая, неношенная почти!.» — почку. Не предложил продавцу. А теперь, времена не те. Беру не глядя!
В дальнюю дверцу толкнулась — оказалась на светлой веранде. Винтовая лесенка наверх. Стол, стеллажи, винтажное бюро, малая оттоманка, тканные половики. Переплётные окошки задёрнуты кружевной тюлью. Прованс, да и только. Через прозрачные не засиженные стёкла высмотрела садик. Поздний декоративный кустарник, две яблоньки и готовые к грядущей весне розарии, рабатки, травы. Всё по чину!
К переговорщикам вернулась. Рукой говоруну махнула — «давай, закругляйся..» Согласно - коротким кивком - ответила на молчаливый вопрос владелицы. Та и обрадовалась, и закручинилась. Это было видно — поникла, словно и ростом меньше стала. Да и понятно! Такую красоту может полжизни наводила, взращивала, копила, лелеяла. И тут — в один миг лишиться.
Я обернулась. Улыбнулась даме. «Не сомневайтесь — всё так и оставлю. Мне нравится. Вот только, ёлочку свою в уголок палисадника пристрою. Говорили, метра два с полтиной вырастет. Не больше..»