У меня на этот счёт существует своя теория. И она о ненависти женщин к женщинам.
Не секрет, что некрасивые женщины сильно не любят женщин красивых. Тем более не секрет, что несчастливые женщины не любят женщин счастливых.
И вот представьте: сидят в офисе за соседними столами две планктонихи. Одна - средних лет, усталая, замотанная, задолбавшаяся от детских истерик и мужниных предъяв, измученная недосыпом и вечным безденежьем, хронически замужняя и понимающая, что выхода из этой круговерти нет, выход - только на кладбище. Короче говоря, женщина, вкусившая всех "прелестей" семейной жизни по самое "не могу".
А рядом с ней - девушка едва за двадцать, вскоре после института. Живёт - в ус не дует, тусуется по кафешкам и друзяшкам, перед работой успевает бегать на фитнес, а после работы - на свидания. Красивая, светлая, летящая, беззаботная. Живёт одна или с родителями, модно одевается, бытом не обременена, ещё и карьеру строит! Вот ведь дрянь какая!
И смотрит на неё наша безнадёжно семейная дама, смотрит и завидует чёрной завистью. Вот этой её лёгкости завидует, свежести, беспроблемности. И чтоб хоть как-то уязвить молодую и беспечную коллегу, наша старшая героиня вкрадчиво и с мнимым сочувствием спрашивает:
- Что, Настенька, замуж-то ещё не вышла? Ну ты смотри, смотри, а то время упустишь...
И полыхает от радости, видя, как на лицо юной красавицы набегает тень...
И с детьми то же самое. Зависть это, девочки, голимая зависть. Зависть к тем, кто утром может спокойненько идти в спортзал на йогу, а не тащить своего орущего двоечника в школу сквозь метель, дождь, град и ураганный ветер. К тем, кто может спонтанно взять, закинуть купальник в рюкзак и умотать на выходные в Сочи, погреть животик - и не думать о том, с кем оставить ребёнка. Зависть к свободной, лёгкой жизни.
Потому что я не могу найти ни одной другой причины, по которой детная женщина начала бы совестить бездетную за то, что та не заводит потомство.
- Часики-то тикают! - безжалостно напоминает тридцатилетняя мать двоих детей своей подтянутой, красивой и омерзительно свободной ровеснице. - Я тебе, Настя, как подруга говорю. Рожай скорее!
Да не, - Настя в ответ машет наманикюренной ручкой, - рано мне ещё. Вся жизнь впереди! - и улетает кататься на лыжах в Куршавель. А потом возвращается, подтянутая и с загаром, и садится писать диссертацию, в перерывах между приступами работоспособности заказывая на дом роллы, играя в волейбол с друзьями и периодически уматывая на СПА. И никаких в её жизни нет пелёнок, исчёрканных тетрадок, следов от детского питания на блузках и прочих прелестей настоящего, осознанного бытия.
"Попрыгунья-стрекоза!" - вздыхает ей вслед тридцатилетняя мать семейства. И очень надеется, что в недалёком будущем подруге придётся пожинать плоды своей отвратительно чудесной жизни.
Не смей быть счастливой без мужа и детей. Не смей, проклятая!