Я встретил их совершенно случайно. Мы с П. только что возвращались из магазина, хихикая и счастливые. Дверь на лестницу была открыта, старик держал ее всем своим весом с ортопедическими костылями в руке. В метре от него она карабкалась вверх по лестнице старика. Одной рукой она держалась за перила. Во втором, как и яйца ее мужа, у нее были костыли, которые теперь были изуродованы и выглядели как костыли.
Она тяжело дышала, и струйка пота скатилась по ее лбу, словно в ногу со старухой. Я посмотрел на ее опухшие лодыжки. И дрожащее запястье цепляется за перила. И лицо красное от усталости.
- Чем мы можем вам помочь?
- Не девушки! Спасибо, иди наверх, потому что я все равно буду бороться с этой лестницей здесь, - ответила она радостным голосом, так не подходящим для этой неловкой ситуации.
Я увидел блеск в ее глазах и помаду на губах. Как будто кто-то устроил ей чудовищную шутку и врезал ее в клетку беспомощности. И даже ее муж, все, что он мог сделать, это стоять там, подбадривать ее и смотреть. Наблюдать за этой женой с задорным огоньком в глазах, борющейся с пятью ступенями, как Ванда Руткевич с Эверестом.
Мы попрощались с ними, пожелали хорошего дня и поднялись наверх. Мы никогда не пользуемся лифтом. Поднимаемся по лестнице, чтобы поддерживать себя в форме.
На долю секунды наша легкость ужасно давила на нас. Мы молчали, и вдруг П. сказал:
- Вы знаете, им всегда нужно выходить из дома на час раньше, чтобы пройти 30 метров до такси.
На пятом этаже, на который мы вошли, даже не отдышавшись, выглянули в окно. Аллея перед кварталом была пуста. Это означало, что старая леди все еще боролась с массой бездушных лестниц.
***
Напротив Культурного центра в Люблине находится парк с детской площадкой. В хорошую погоду парк разрывается смехом и криками. Мне нравится это место. Жизнь течет стремительно.
Если вы просидите там весь день, то утром и днем вы увидите трогательную сцену.
Очень пожилой брак. Они миниатюрны, даже филигранны, как дети. На прогулке с собакой. Одетый. Она всегда в платье, с уложенными волосами. Он в костюме, немного великоват, но все равно выглядит достойно. Она идет на метр впереди него. Он шаркает ногами, глядя в одну точку. Собака виляет хвостом.
Они кружат по детской площадке. Бесконечно.
Тем временем дети вращаются вокруг площади с головокружительной скоростью.
***
Есть жилой массив в Люблине, LSM. Любимое место. Очень зеленый. Одни говорят, что это архитектурный кошмар, другие - шедевр. Говорят, это имение престарелых. Фактически, всякий раз, когда выходит солнце, скамейки забиты пожилыми людьми, и если бы Оскар Хансен, спроектировавший поместье, мог это видеть, он, вероятно, был бы счастлив, что квадраты и квадраты так плотно сотканы с человеческим присутствием.
Они садятся на скамейку. Мама с дочкой. У них обоих есть трости. И белые волосы. И очень похожие лица, покрытые пеленой морщин.
Несколько десятилетий назад именно мать помогла дочери сделать первые шаги. Сегодня дочь помогает маме ставить последнюю.
Они замирают на скамейке, впитывая полуденный свет.
Квадрат пульсирует.
Уставшие молодые мамы качают новорожденных птенцов в глубоких гондолах.
***
Краем глаза я регулярно вижу ее, когда работаю. Он весь день смотрит в окно. Как будто эта нервная улица была самым красивым просмотром. Курит сигарету.
Он с удовольствием впитывает табачный дым и суету города. Он на мгновение исчезает внутри. Я вижу, как над ним качается белый занавес. Через некоторое время он возвращается. С другой сигаретой. Он делает долгую затяжку торжественности и возвращается к следующему эпизоду уличного сериала.
Я нажимаю на клавиатуру и забываю об этом. Через час я перевожу дыхание, и старушка оказывается там, где была. В окне. Я уже не знаю, какую сигарету.
Как хорошо, что никто не может выключить ее уличного цепня.
***
- Раньше люди больше любили поговорить, - говорит старик моей невестке, которая сидит с ним на скамейке. - Вы знаете, как жили в многоквартирном доме, знали всех соседей. Этот искал кофе, а вот вы пошли пить чай. На лестнице, когда люди проходили, разговаривали. Как-то было проще. А теперь, когда соседи погибли, молодые люди сняли эти квартиры, и они так неохотно разговаривают. Ну вот как странно себя чувствует. Потому что, знаете, даже когда мужчина так говорит, они сразу думают - чудак. И раньше меня это не беспокоило, но год назад умерла жена, а дети живут за границей и ... ну, некому открывать рот. Но знаете, я очень люблю одеваться нарядно и гулять. Я сижу здесь и смотрю на людей. А если кто-то выглядит красиво, прямо как ты - я с тобой поговорю, а что! И знаете, у меня есть правило, что я много улыбаюсь, это всегда помогает.
Мы делаем вид, что его там нет. Мы не хотим слышать о ней. Она едкая, раздражающая, нежелательная, немощная.
Лихорадочно разглаживаем морщинки. Себя. Другой. Мир.
Между тем есть. Прямо здесь. И впереди всех нас. Старость.
Это может быть сложно, но заметьте это, чувак. Слушать. Может даже до