Писатели земли Вологодской
Галина Александровна Щекина родилась 6 июля 1952 года в Воронеже, училась в средней школе №2 в г. Эртиле Воронежской области. Закончила Воронежский университет. В 1979 году приехала в Вологду. Работала на подшипниковом заводе экономистом, затем журналистом в газете «Подшипник».
В 1991 году вышел в свет сборник стихов и прозы участников заводского литобъединения «Дверца», в который вошли четыре её рассказа: «Ира, Гера, Шура...», «Продала Капитолина корову», «Дети из почтового ящика», «Колбасная эпопея».
В 2008 году роман Г.А. Щекиной «Графоманка» вышел в финал национальной премии «Русский Букер» в числе шести лучших прозаических произведений.
Произведения Галины Щекиной публиковались в газетах «Книжное обозрение», «Литературная Россия», журналах «Дружба народов», «Журналист», «Вологодский Лад», «Север» и других изданиях.
Галина Александровна – писатель и общественный деятель. Она охотно встречается со своими читателями, знакомит их с творчеством вологодских авторов, открывает новые имена.
Посредине стола
Посредине стола где парует картошка в мундире
посредине судьбы в этой старой уютной квартире
Посредине зимы где в окне голубое смеется
настигает меня простота ослепительней солнца
Есть немало причин – головой на лежащие руки
и молчи не молчи не становятся легче разлуки
и стеклянная банка с водой и рябит и вскипает
в ней биение пульса увижу как будто во сне и слепая
И какие еще потрясут и победы и муки и страхи
кто тебе станет ближе твоей же последней рубахи
разве только в той банке вода колыхнув устоится
и зеркальными бликами в ней отразятся склоненные лица
***
Не браните ее – простужена,
и житье ее бестолковое,
у нее коньяк вместо ужина,
каждый день у нее все новое.
И умом никак не обижена,
И умений разных палата,
И прочитано уйма книжек,
И большая за это плата.
Ни к чему она не привязана
ни за чем душою не тянется.
Обняла да бросила разом, да
во своем краю что скиталица.
Волос русый по ветру волнами
статью тонкая и упрямая.
А глаза как лед из весенних вод
и никто не звал ее мамою.
Никому никогда не аукнется
и ее никто вослед не окликнет,
Только бабкино ей напутствие –
Мол, вернись, захлопни калитку.
***
Она стояла, утонув в бурьяне,
огонь крапивный полыхал по плечи,
И никого в округе окаянной,
и некому помочь ей, да и нечем…
Кричала молча церковь – глас в пустыне –
И купола ее чернила копоть…
А перед нею женщина застыла -
невольно перешедшая на шепот.
Печальный рот ворот зажат щеколдой,
Решеток ржавых сомкнуты ресницы.
Как может холод быть сильнее холода –
От тех, кто мог непрошено явиться.
Здесь стены ждали помощь человека,
А человек пришел опустошенный!
Соединились два осколка века
Беззвучно, боязливо, обреченно…
Не каждому, увы, дано, что ищет.
Развалины одной в другой заныли.
Столкнулись две беды, два пепелища,
Два прошлых преступления, две были.
…Нет, не ушла. Но видимо, не сразу
Дверное проскрипело ей колечко,
И фотоаппарат холодным глазом
Запомнил облик грусти бесконечной.
Вслед Островитянину
Последнее письмо осталось без ответа,
сердиты были оба, я и ты,
но травы косит дождь и на расцвете лета
держать над гробом нам приходится зонты.
То гром то солнце – все покажется нелепо
что так взрывает гневом небеса,
а ты в костюме замер виновато-слепо
прикрыл навек угасшие глаза
Вот близорукий сыч – просиживал ночами
над рукописью книгой и в стихах
любовь и боль судьбу без умолку кричали,
а ты не слушал их с усмешкой на губах.
Последнее письмо! И нас перелистают!
Надежды нет, ползет на озеро туман.
Над островом твоим стреляет чаек стая,
а ты опять устал и трогательно пьян.
Вот дошутился все ж... И мы, еще не веря,
считаем версты дней улыбкою во тьме.
Островитянин, ты уходишь без истерик,
оставшись навсегда в последнем том письме
Куда ступить (стихи о стихах)
«Уйдешь в тот свет не волею своею
А скорой и внезапною дорогой!» –
Цыганке я конечно не поверю,
Себя одерну cуеверно-строго…
О гибель вечных лестниц и ступеней –
Их гусеницы мерзко сокращали
Дорогу, чтобы стать ленивей тени,
Постукивали, двигались – ища ли
Куда ступить… Однажды без опоры
Оказываюсь – бедная торговка
В метро свалилась сумками, в которых
Рассована вся жизнь ее неловко…
Вот так и я – эпоха в слове каждом
А для других ну просто куча хлама
И чем сильнее высказаться жажда
Тем горестней любви эпиталама…
Я падаю за ней – никто не ловит,
Несется в ад московский эскалатор…
Запнувшись на одном банальном слове
Я пропадаю в темени крылатой
Той зимой
1
Я не смогла остаться человеком,
Хотя меня об этом попросили,
Я падала, зажмуривая веки,
От собственного гнева обессилев.
Когда все хорошо – то в гости тянет,
Когда все страшно – ловят на задворках...
О ясная моя, расчетливая пани,
Все видящая иронично-зорко...
2
Но что терять? – Потертый плед зеленый,
Пластмассовые лица из журнала,
И человек, судьбою обделенный,
Но властный – и ему, конечно, мало
Простой двери, распахнутой, домашней…
Могла шагнуть – и все вернуть на место!
Но кончено – любовь с балкона машет
И остается вечною невестой.
3
Как странно мимикрируют предметы
Из оберегов – прямиком в капканы.
Шкатулка музыкальная с приветом
От маленькой Элизы или Анны,
Семейство рыб тропических – экзотик! –
Улыбки съев, оставили оскалы –
Ванили одуряющий наркотик –
Приметы этой ласковой Валгаллы
4
Я убегу – в ночи пленят деревья,
Но не обман разрушу, погребая.
Ну, мало ли тоски дремуче-древней,
В которой разрушались, погибали
Подъезды, особняк и переулки –
Люба тебе не я, люба любая! –
И криком коридорным – гулко-гулко
Люба тебе не я, люба любая!
5
Ах, новые года дождем фольговым,
Салютом на морозных площадях!
Нам все казалось бесконечно ново...
Но холоднее блеска слюдяного
Пустое – вместо праздника земного
Простое растворенье – уходя...
6
Коричневый забор. Напиток света
Испить в окошке, болью истекая.
Стою в снегу... Да что там рана эта!
Мне кажется, вся жизнь была такая.
Зачем же врать, от счастья умирая?
Уйди, зима, никто не пострадает –
Беспомощная страсть, теперь стара я,
А час назад казалась молодая.
7
А снег спокоен и уныл,
Под снегом спит трава.
Весь мир как будто бы застыл,
Исчезли все, кто все забыл,
И только я жива.
Мать поэта
Как ее ударило временем...
Больше, время, ее не тронь.
По затылку юного гения
Тихой лаской ее ладонь.
Но водою август из горсти –
Он ушел из сыновних пут,
Значит, он, приходивший в гости,
Рос не просто так как растут
Ввысь и вширь. Продлевался в слово
Чтобы сердцу было больней.
И теперь он вернулся снова,
Чтобы не расставаться с ней.
Знаешь, есть скамья в Переделкино?
Рядом с ней на этой скамье
Под сосною с живыми белками
Не один, их много – в семье.
Дом, в котором дух Пастернака
От столовой с красным вином
До кушетки – становится знаковым.
Не о смерти речь, об ином.
В доме есть рояль знаменитый,
Только некому здесь играть.
Неужели прервутся нити:
Он – и вся поэтова рать?
Потому что бывает туго.
В рот таблетку, а чаще – без,
Воссияв сединой на смуглой
Коже матовой – косо срез.
От сиротства - шаг в многодетность.
Трата целого на других,
Чтобы молодо-зелено где-то
Вырастало в брызжущий стих.
От потери шаг к обретению,
От молчания – в рукоплеск.
Так она в бесконечном бдении
Все искала истинный блеск.
Пусть цветет в саду Пастернака
Новобрачно-яблочный май!
Ради сына из горького мрака
Вести новые принимай.
Чтоб пройти испытанье временем,
Не дрожа пред его судом,
Пожелаю новому гению
На затылок ее ладонь...
Весна
Невыносимо ветрена весна,
ее посланцев бешеная скачка.
Стоит особа молча у окна,
а кто-то в белом маленькую пачку
достал внизу и молча закурил.
И огонек, вертясь, зигзаги чертит.
Ночные сполохи, как взмахи черных крыл.
А миг единственный – он кончился, поверьте.
И быстрый шаг – почти надземный лет
В потоке искр, в фонарной позолоте,
И холод, холод, хоть и стаял лед,
И дрожь нездешняя колотит.
Пускай же длится пляшущая тьма,
Пускай кипит, колышется, грохочет.
Лишь нежность уходящая нема
И умирая, улыбнуться хочет.
Галина ЩЕКИНА
Орфография, пунктуация, синтаксис и стилистика в стихах автора сохранены.
Подготовил Виктор Карелин
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!