О правилах и смыслах литературной сетевой полемики
Основные литературные и окололитературные (это там, где литература увязана с личными счетами, а также с политикой, включая всякого рода общественные увлечения и уклоны) дискуссии благополучно отошли в «мир иной, виртуальный, сетевой». С одной стороны, это признак утраты литературой очередных – последних? ну практически (уровней дна еще немало) – позиций в «большом мире». Сегодня реально существует и влиятельно именно то, что не онлайн.
Что не подверглось «цифровизации». С другой стороны, произошла унификация правил ведения этих дискуссий, да и их смыслов, со всем остальным сетевым полилогом. И о животных, и о детях, и о политике, и о литературе теперь говорится одинаково. Литераторы вновь говорят на одном языке со своим народом! Поскольку литература была, есть и будет социальным институтом – публичная рецепция литературных произведений будет оставаться частью этого института. Эти отклики, какими бы они ни были, социальны, что называется, поневоле. Посмотрим, как развивается это дело на разных уровнях.
А Я СКАЖУ!
Да будто не осталось «настоящей», «нецифровой» литературной критики, переходящей в тяжелое литературоведение (ну, как бывает «тяжелый гламур»)? Отчего ж. Есть и такое. И это также социальное явление.
С жаром споря с себе подобными (а то и с самим собой) об изгибах стиля писателя-лауреата А, прецедентных текстах, тонких намеках и скрытых заимствованиях из Нерваля, ты все равно работаешь на локальную социальную группу. В которую входит сам А. с его чадами и домочадцами, а также десяток-другой (может и больше, чего ж) вдумчивых читателей специализированного издания, «Вестника Урюпинского педуниверситета» разного сорта. Даже если ты нигде не печатаешь плоды своего анализа, но читаешь их по ночам несчастной супруге, это то же самое. Жена в одиночку составляет твою аудиторию, расчетную социальную группу.
Заметили, кстати, как грустно и даже противно выглядят сборники статей о современной поэзии, изданные несколько лет назад? Откроешь – имена все незнакомые, либо забытые; посмотришь год издания – ну, все понятно, поезд ушел навсегда.
В этом смысле как-то продуктивнее выкладывать свои суждения о литературе в Интернете, то есть совершать критическое высказывание для широкой аудитории. По какому-то недоразумению некоторые считают, что таких высказываний мало. Их очень много!
Во-первых, высказываются читатели интернет-магазинов. Зайдите в любой из них – по поводу популярных книг таких высказываний десятки, а то и сотни. Есть развернутые, на несколько страниц. Ларчик открывается просто: за такое покупателям даются премиальные баллы и прочие бонусы. Да и просто хочется высказаться, есть такая привычка – высказываться (пусть и в виде картинки) даже по поводу своего ужина. А тут целая книга писателя А.!
Во-вторых, высказываются пользователи социальных сетей. Написал популярный писатель А. о выходе своей книги — ему напишут и «придурок», и «дай Бог здоровья лучшим людям страны», и «ватник», и «либеральная гнида». Причем все это нередко под одним и тем же постом. Большинство - совершенно бескорыстно. Из той же, иногда довольно болезненной, привычки не закрывать рта (то есть, не снимать пальцы с клавиатуры) – к этому нас приучили соцсети. Кто-то выскажется из далеко идущих, возможно, партийных соображений. Ну, видимо, есть и платные тролли, падкие на литературно-политические посты (чистая литературщина их не привлекает).
Возможно, этим все ограничится. А возможно дело пойдет и дальше. Критик Б. разместит на своей странице специальный ругательный пост. Там разнесет книги А. в хвост и в гриву, отыскав мильон недостатков. Обзовет А. «болваном», «неумехой», прорехой на рубище бедной русской словесности. Критик В. – разместит у себя хвалебный разбор. С тонкой ли, толстой ли лестью – не важно.
Потом в положенный срок появятся (или не появятся.) более развернутые высказывания на многочисленных литпорталах. Ну а там, возможно, подтянутся и толстые журналы, и «филологическая критика».
Все вышеперечисленное — по сути одно и то же. Высказывания. Оценочные суждения. Как правило, сделанные бескорыстно или за три копейки.
Как, скажет мне кто-то, можно ли смешивать безответственный комментарий рядового пользователя соцсети Г. «от романа А. меня рвать тянет» с разбором известного критика Д., обнаружившем в этом романе благотворное влияние современных западных авторов, на русский не переведенных и никому кроме Д. не известных (а может, им и выдуманных)? Это-де основательная критика, а это лишь голословное суждение?
Встречный вопрос: кто и по какому праву устанавливает критерии оценки высказывания? Кто выдает лицензии на истинно КРИТИЧЕСКОЕ, ответственное высказывание, и где (кстати) этот документ получить?
Особенно если книга А. и вправду дрянь? И сказать кроме этого нечего. Много чести этому самому халтурщику А., чтобы о нем подробно и основательно говорить.
СТАТУС: «КВА»
Идеологические взгляды автора критического высказывания, количество его друзей и союзников в сообществе, наконец, социальный капитал, статус высказавшегося — не это ли позволяет ОДНИМ признать пользователя Д. сразу НАСТОЯЩИМ КРИТИКОМ? А всех прочих – хейтерами и безответственными болтунами? Соответственно, ДРУГИЕ признают таковым как раз Д., а НАСТОЯЩИМ КРИТИКОМ какого-нибудь Е. Кого больше? Кто активнее и влиятельнее, ОДНИ или ДРУГИЕ? Чей статус жирнее, те и назначают критиком, а не болтуном.
Попытка разделить высказывания на ответственные/безответственные по критерию «о чем идет речь - о тексте или об авторе», тоже ни к чему не приводит. Мол, А. пишет неплохо, но продался властям/госдепу. Современный медийный дискурс таков, что плоды трудов персоны от характеристик самой персоны не отделяются никак. Попробуйте-ка разделить личность и труды Путина или, например, Трампа. А если считать, что там одно – а тут, в литературе, другое, надо сразу уехать на необитаемый остров, выстроить там себе литературное СИЗО и запереться в нем.
Еще о статусе. Если современное стихотворение перепостит в соцсети звезда культурного масс-маркета (эстрады, сериала и т. п.) его прочитает сто тысяч человек. Вероятно, через пять минут и забудет. Но эти пять минут у автора были! А если похвалит в «толстяке» маститый критик Ж.? Возможно, это поможет некоей карьере в сообществе...а скорее всего, нет, ведь зажигать новые звезды профессиональные литкритики сегодня не в состоянии.
Если, конечно, эти самые профи не пытаются сами стать звездами масс-маркета, например, появляются в шоу Ивана Урганта и берут деньги у издателей. Но ведь и в этом случае их высказывания не более ответственны, чем у мнимого хейтера Г. (ну что за хейтеры в литературе, вот у Ким Кардашьян – да).
Так что я однозначно за широкие высказывания насчет литературы и ее героев. Везде, где только можно. А особенно там, где долгое время было как-то не принято. Например, в Instagram или TikTok. Правила высказывания там диктуются крайне вольным сетевым этикетом. Поэтому слишком строжиться на вольность речей в соцсетях и глупо, и бессмысленно.
О ПОЛЬЗЕ «ДЕРЬМОСТОЙКОСТИ»
Конечно, иногда неписанные правила нарушаются. Вот примеры из недавней коммуникационной практики. Опубликованная в «Артикуляции» статья Анны Голубковой о классификации женской поэзии, вызвала – уж не знаю, неожиданно или ожидаемо для автора – краткую, но бурную дискуссию. Вот как комментирует ее сама Голубкова на Фейсбуке «Выйдя к вечеру в фейсбук, узнала, что весь день разнообразные прекрасные и выдающиеся люди искренне потешались над моей статьей. А некоторых статья моя, хе-хе, перепахала так, что они не смогли находиться со мной в одном фейсбучном пространстве и нажали кнопку бана. А несколько других не менее прекрасных человек…прямо сейчас пишут мне в личку, что я дура».
Голубкову, безусловно, можно поздравить с успехом ее статьи. Многочисленные высказывания, что позитивные, что негативные доказывают заинтересованность публики. Больше – например, в содержательном плане – они все равно ничего доказать не могут. Точно также успехом можно считать аналогичную реакцию на материал про новое косметическое средство или коммерческий музыкальный альбом.
При этом ситуация в целом не переходит рамки сетевого этикета. Автор выдал свой продукт – автор получил высказыванию, повторюсь, как положительные, так и отрицательные. Своим процитированным постом Анна Голубкова побудила оказать ей поддержку, каковую немедленно и получила. Как можно понять, высказывающиеся вступали с автором в диалог, приводя аргументы в пользу своей позиции (не так важно, убедительные или нет).
Другое дело – недавняя ситуация на фейсбучной странице Татьяны Толстой. Там – куда более многочисленные, чем у Голубковой – сетевые субъекты дружно осудили Толстую за околополитическое высказывание ее 46-летнего сына, известного дизайнера Артемия Лебедева. Мать – за сына.
Этикет нарушен: Толстая подверглась критическим нападкам ЗА НЕСОВЕРШЕННОЕ ей (высказался ее сын). Кроме того, Толстой ставилось в вину то, чего она и не могла совершить – публично осудить сына. Ну и какой-либо возможности диалога просто не предусматривалось, целью было просто оскорбление.
То есть мы имеем дело с травлей: обилие однотипных негативных высказываний, направленных на объект с целью не высказывания своей позиции, диалога, но заведомого унижения его. Ситуация схожа с нападками на человека из-за его цвета кожи или национальности – того, чего объект травли изменить все равно не может. Во многих десятках однотипных негативных высказываниях были замечены (предположительно) и сетевые тролли – чего в случае Голубковой, думаю, не было. Конечно, автор статьи о женской поэзии может предположить, что стала объектом негативных высказываний исключительно из-за своего пола – но ведь это очевидно не так.
Толстая в прямую полемику благоразумно не вступала. В одном из поздних комментариев – ответе на высказывание-поддержку, она не без остроумия заметила, точно описав манеру и побуждения некоторых участников дискуссий, не только этой, следующее: «У меня дерьмостойкость стопроцентная, да. Наблюдение энтомолога: эти существа разговаривают сами с собой, сражаются с отсутствующими персонажами, им мерещится, мнится, снится, чудится что-то, чего нет: им кажется, что я им отвечаю, они оскорблены моими (несуществующими) репликами, разъярены моими (ненаписанными) ответами. Чистые бесы! А проекции! проекции! Они считывают с пустого листа попреки в том, что они-де жлобы, плебеи, нищеброды, что их не допускают к какому-то воображаемому торту. Забавно и поучительно наблюдать это беснование под стеклянным колпаком». Возможно, высказывания такого рода, намеренно бессодержательные, оскорбительные имели место и в комментариях по поводу статьи Анны Голубковой – но они, повторю, были единичными, да и вообще имеют место в подавляющем большинстве случаев полемики по любому поводу.
Вот и ответ на то, какие правила должны быть у литературных сетевых дискуссий. Простейшие! Принимаются ЛЮБЫЕ высказывания, относящиеся к теме дискуссии, то есть к автору и его произведению или поступку. Да, оскорбительные и необъективные тоже. О нецензурных высказываниях позаботится администрация. Вступать ему в полемику или нет – решает автор исходного поста.
А литераторам нужно ценить прекрасную – и уникальную – возможность пообщаться с неизвестным ему лично автором высказывания, то есть читателем (пусть и в широком смысле, читателем не его творений, но читателем современной литературы; пусть даже и потенциальным!). Его можно оскорбить в ответ. Или сказать «спасибо». Или возразить содержательно – вступить в диалог. Идеально для обратной связи, о потере которой так много сегодня говорится! Не к ней ли следует стремиться, высказываясь? Не в этом ли благой смысл сетевых дискуссий? Монологи «в пустоту», «потомкам» и т.п. сегодня «не катят», будь то программная статья, стихотворение или роман. Потому, что статус литературы и литератора таких монологов уже не допускает. Кредит выбран, живем на мелкие наличные – сетевые дискуссии и перебранки.
Михаил ГУНДАРИН
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!