Вторая часть рецензии англичанина Николаса Вейла (уроженца графства Девоншир) на советский фильм "Собака Баскервилей" (1981). Первую часть можно прочесть по этой ссылке.
В первой половине своего отзыва Николас Вейл провёл любопытное сравнение западных исполнителей роли Шерлока Холмса с Василием Ливановым. Далее разговор плавно перетекает к разбору других персонажей ленфильмовской экранизации "Собаки". Обращаю внимание на то, сколь тщательно рецензент взвешивает плюсы и минусы того или иного художественного решения. Очень может быть, что на такое внимательное отношение к деталям повлияло наше с Николасом предварительное обсуждение.
Наша «Собака Баскервилей» – на взгляд настоящего девонширца (2 часть)
автор: Николас Вейл (Великобритания), август 2008 г.
В русском фильме есть некоторые вынужденные изменения сюжета и персонажей – но, в целом, история оставлена нетронутой и есть кое-какие явные дополнения – с одним поразительным исключением. Это – сэр Генри Баскервиль, его внешность и характер.
Многие люди (большинство западных зрителей) стонут от эксцентричного и театрального образа сэра Генри в русской «Собаке», и я вынужден в большой степени согласиться с ними.
Сэр Генри возникает в фильме вскоре после того, как мы имели удовольствие наблюдать на Бейкер-стрит за тонко отлаженными отношениями между Холмсом и Ватсоном, и за представленным нам доктором Мортимером, который, кстати сказать, изображен вполне достоверно.
Сэр Генри (Никита Михалков) возникает – и всё вдруг резко меняется. За кадром вдруг начинает шутовски бренчать гитара и здоровенный «канадец» входит в дверь в огромной шубе, держа седло, и одет он как неотесанный ковбой. Вот что отталкивает многих западных зрителей (в особенности тех, кто из Северной Америки), и вскоре он сражает всех своей наигранной театральностью – стиль, известный как «тянуть одеяло на себя». Таким образом, нет ничего удивительного в том, что на этого персонажа и его игру обрушился шквал критики. Но, критики, игнорируя тот факт, что юмор довольно часто пропадает при переводе, если дело касается актерской игры, упускают из вида некоторые важные моменты.
Если седло здесь просто ради хохмы, то шуба, наоборот, точный сюжетный прием. Даже в сумраке девонширских болот на сбежавшем бедняге и лунатике Селдена вы сразу узнаете шубу сэра Генри.
Во-вторых, характер сэра Генри представлен через столкновение с более погруженными в себя, интровертными викторианскими джентльменами из английского общества. Такие джентльмены, с точки зрения современного зрителя, могут восприниматься как «холодные» или зажатые. Сэр Генри не из их числа, его дружеские жесты выказывают эмоциональную натуру, и это снова и снова повторяется в фильме. Его эмоции мгновенно проявляют себя – будь это радость или печаль, смех или слёзы. Его щедрое добросердечие ярко отражено в саундтреке. Хотя его первое появление сопровождается пародийно звучащей гитарной музыкой, - так едва обозначена экспансивная натура сэра Генри, - его музыкальная тема тут же заканчивается, и струнная секция начинает играть что-то сильное напоминающее из «Великолепной семёрки» (или из другого ковбойского кино), что также передает широкую и эмоциональную натуру сэра Генри. Трудно не поддаться на это, но мы вынуждены признать, что в эти моменты мы очень далеки от Конан Дойла и от того человека, которого Ватсон описывает как излучающего уверенность и в котором сразу угадывается джентльмен.
И всё-таки, давайте задумаемся над этим – сэр Генри существует за гранью условностей и манер английского джентльмена, и из того, как в фильме развивается его линия, становится ясно, как сильно это его обременяет. Те самые черты, которые Ватсон в повести приписывает сэру Генри, здесь поданы как принадлежащие Степлтону – и в этом жёсткая ирония. В фильме есть момент, где Степлтон (буквально) «чувствует себя как дома», находясь в гостях в Баскервиль-холле, даже в большей степени, чем сам сэр Генри.
Сам Степлтон соответствует дойловскому описанию весьма приблизительно – более существенно то, что он передает характер своего героя, и его выражение лица, с замечательным натурализмом. Опять же, этот герой часто предстает в фильмах безнадежно театральным – и в значительной мере он такой и в самой повести. Русский актер (Олег Янковский) своей блестящей игрой спасает Степлтона от образа мелодраматического злодея...
Есть в фильме один открыто комедийный образ, это – миссис Бэрримор, которая рыдает навзрыд и смеётся прямо перед лицом сэра Генри, что создает контраст всем тем угрюмым воплощениям этой героини, к чему зрители в большинстве привыкли видеть в экранизациях. Её поведение находится в необъяснимом противоречии с викторианскими нормами, и благодаря этому её труднее оправдать. Такая эмоциональность проявляется только в ней, - главные герои, включая миссис Степлтон (Ирина Купченко), действуют с известной сдержанностью, кроме небольшого момента, когда Холмс и Ватсон воссоединяются в объятиях. Восторг от встречи мог быть сыгран и посдержаннее, тем более, что далее заметно, что Ватсон в силах сдержать свой гнев (хотя Конан Дойл наградил Ватсона гневной реакцией), он мог бы почувствовать себя «преданным» Холмсом, но не позволил пошатнуть свою веру. Очень любопытный аспект в связи с Ватсоном: как только Холмс возвращается в фильм, Ватсон фактически растворяется в его тени, превращаясь (почти буквально) в фон – также, как и было в начале фильма. Это говорит о том, что отношения между ними не дают Ватсону развиваться самостоятельно, и что также красноречивее всяких слов говорит о великодушии актера Виталия Соломина, который на протяжении фильма не пытается усложнить задачу Ливанову.
Как уже отмечалось, остальные персонажи тоже показаны превосходно – от харизматичного Бэрримора до сдержанной мисс Степлтон и более властной Лоры Лайонс (Алла Демидова). Последняя курит трубку и, в отличие от Холмса, уклоняется от вопросов Ватсона, но по-настоящему раскрывается и всё рассказывает уже великому сыщику.
Единственная настоящая проблема этой экранизации – это что фильм не передает ощущения патриархальной замкнутости, и в нём нет местных сплетен, так хорошо переданных в книге. Второстепенные персонажи (такие, как Лайонс) появляются в фильме поздно и не пересекаются с другими, отчего напряжение вокруг убийства/загадки, к сожалению, приуменьшается.
Разобравшись с героями, давайте взглянем на то, что фильм представляет сам по себе – на съемку, декорации и т.п.
Главный оператор предпочитает медленные переходы от близкого к глубокому фокусу, с ограниченным использованием широкоугольных линз. Исторически сложилось, что такую камеру (известную как «Рыбий глаз») часто используют в фильмах о Шерлоке Холмсе (например, в фильме «Убийство по приказу») и других викторианских драмах (скажем, «Доктор Джекилл, сестра Хайд» студии Хаммера). Камера заставляет нас обращать внимание, оценивать украшения интерьеров – в то же время создаёт иллюзию длинных коридоров и высоких потолков. Такая панорамная съемка внутри Баскервиль-холла сама по себе захватывает дух. Операторская работа Дмитрия Долинина (кто де факто выступил главным оператором фильма) и Владимира Ильина – высшей пробы.
Выбор натуры для съемок – важнейшая вещь: учитывая, что сама повесть почти полностью строится на описательной прозе (а это три четверти материала повести, в то время как самой тайне отведено не так много внимания, да и Холмс присутствует только в одной трети). От торфяников, само собой, веет холодом – и если прибалтийский ландшафт не удается полностью выдать за Девоншир, тем не менее, попытки очевидны, – в фильме всё соответствует дойловскому описанию.
Специально установленные каменные столбы замечательно воссоздают атмосферу повести, - нам предъявлено убедительное доказательство того, что режиссер был близко знаком с иллюстрациями Пейджета. Всё это усилено композитором Владимиром Дашкевичем, завывание виолончели на фоне этих диких мест даёт двойной эффект.
Правда, первая сцена, когда Ватсон направляется в Баскервиль-холл, смахивает, скорее на Дикий Запад, чем на юго-западную Англию, вдобавок жилище Френкленда напоминает дом в фильме «Billion Dollar Brain» Кена Рассела. Однако, несмотря на это, фильму удается создать убедительную и правдоподобную иллюзию, многого добившись в преподнесении детально проработанного и интересного мира. То же самое можно сказать в отношении «лондонских» сцен с их архитектурным разнообразием, а также в правдивости изображения сельских реалий. Подобное смешение не будет препятствием для современной аудитории, знакомой с анимацией студии «Гибли», где часто преподносятся усреднёно-европейские реалии. То же самое и в отношении стационарных красных почтовых ящиков, и висящего на почте портрета королевы «Виктории», - всё это, возможно, исторически точные детали, а, возможно, нет. Но эти детали придают происходящему определенное очарование.
В конце концов, постановщики русской «Собаки Баскервилей» могут гордиться тем, что они единственные, кто создал подлинно ужасающую собаку, скрывающуюся средь торфяных болот. Её лик ужасен, причём, ужасен по-настоящему (подчеркиваю с удовольствием).
Исходя из сказанного, я готов рекомендовать русскую «Собаку Баскервилей» не только для домашнего просмотра, но поклонникам Шерлока Холмса всего мира.
другие мои статьи и переводы: Странная история Роберта Л. Стивенсона и советского кинематографа / "Яволь, Ватсон!" - Советский Холмс в немецком дубляже / Василий Ливанов, он же Шерлок Холмс / Американский критик о фильме "Десять негритят" / публикации из цикла "Их взгляд на нашего Холмса": 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть, 7 часть, 8 часть, 9 часть, 10 часть, 11 часть, 12 часть, 13 часть, 14 часть, 15 часть , 16 часть, 17 часть, 18 часть , 19 часть / и т.д.
