Авторский перевод одноименной статьи (на исп.) Джозефа Массота в испанской газете El Pais.
Альберт Рейнольд Морзе был выдающимся коллекционером и верным летописцем художника. В течение 40 лет он записывал свои встречи наедине с эксцентричным испанцем. Этот материал наконец-то выходит из забвения.
Если у Гете был Эккерман, а у доктора Джонсона Босуэлл, Дали получил в миллионере Альберте Рейнольдсе своего самого верного биографа.
Промышленник и коллекционер из Кливленда, основатель, вместе со своей супругой Элеонорой, музея Дали в г.Сент-Питерсберге (штат Флорида) посвятил себя монументальной задаче записывать на протяжении четырех десятилетий со дня знакомства в 1943 года все, что художник сказал, сделал, нарисовал и какие планы строил в ходе их встреч в Соединенных Штатах, Париже, Риме, Венеции и Барселоне.
Целый океан информации, заключенный в нескольких дневниках, так и оставшихся неопубликованными, и с микрокопией которых El Pais , благодаря Национальной Библиотеке Каталонии, смогла познакомиться в Архиве американского искусства, в Смитсоновском институте. Это сотни страниц рукописного текста, которые являют нам образ Дали – оппортуниста, антидемократа, эгоиста и порнографа, но в то же время и портрет наиболее близкий нам, без прикрас или масок, шутника, мастера рассказа и гениального соблазнителя.
И, если принимать во внимание его «серьезные» работы, перед нами предстает художник полный решимости исправить в свою пользу историю искусства, который, отрицая иерархическую лестницу, на вершине которой расположились Сезанн и Пикассо, оправдывал свою собственную «современность» посредством постоянного экзальтированного поведения и интерпретации в своих работах научных открытий (атомной бомбы, ДНК, компьютеров и голограмм…)
Ян Гибсон так и не смог использовать для написанной им в 1997 году великолепной биографии Дали большую часть дневников.
«Морзе, - говорил впоследствии Гибсон, - мне дал разрешение прочитать дневники, но потом директор музея Дали в Сенкт-Питерберге (штат Флорида) стал мне препятствовать исследовать эти записи, так что я получил доступ лишь к нескольким куцым фрагментам, прочитанным мною до запрета».
Эти фрагменты относились к последним года жизни поэта, когда он уже был серьезно болен. Гибсон верил, что дневники Морзе были «произведением чрезвычайной ценности, которые, если их опубликуют, явят собой наиболее полный и достоверный источник знаний о величии и жалости повседневной жизни Дали, Галы и их окружения».
Морзе по началу восхищался Галой. Она ему рассказала, что ей ничего не стоило расстаться со своим первым мужем - французским поэтом Полем Элюаром. «Он хотел избежать самоубийственного направления на западный фронт в Первую мировую войну и настоял на женитьбе со мной, несмотря на то, что я заявила ему, что не была в него влюблена. Он транжирил семейное состояние и покупал картины, чтобы помочь своим друзьям, в то время как мой приемный отец серьезно болел в Италии, и один из моих братьев погиб от голода на фронте».
Но вскоре они встретились с Дали. Согласно дневников «она была для Дали странной смесью тигрицы, матери, мученицы и банкиршей, не имевшей собственных друзей». Морзе знал, что жить с Дали не было простым делом, особенно, когда тот не мог ее удовлетворить сексуально. Морзе ставил в вину Гале, что она не предприняла ничего, чтобы Дали искал меньше сенсационных титулов в прессе и больше заботился о научных исследованиях его искусства.
«Я считаю, что моя персона имеет куда более важное значение, чем мои работы», - говорил ему Дали, и промышленник из Огайо, консерватор до мозга костей, который уже в 1956 году владел более чем 40 работами Дали, опасался, что клоунады последнего, его классические портреты богатеев и рекламные работы разрушают ценность его искусства.
Обеспокоенный этой мыслью, он пытался поучать Дали. «Ты должен научиться разделять два лица Дали, - ответил ему художник. – Моя левая рука не знает, что делает правая». И он рассказал ему, что Микеланджело придумывал униформу для швейцарских гвардейцев Папы Римского, дизайн штор и ковров в Ватикане. «Благодаря тому, в чем ты меня так упрекаешь, - подвел итог художник, - я могу жить так, как хочу, и рисовать то, что мне хочется».
Кредо Дали было простое: «Стоимость одного произведения искусства на 99,9 % состоит из мнения». «Видишь вот это, - закричал он в апартаментах отеля «St . Regis », размахивая перед лицом ошеломленного Морзе ершиком для чистки унитаза, - сколько ты скажешь он стоит? Если кто-то предложит за него 100 000 долларов, он и будет стоить 100 000 долларов!» Однажды он услышал, как Дали говорит, обращаясь к Гале: «Я тебя люблю так сильно, как любят деньги», - возможно, это было наиболее искреннее признание в любви, которое когда-либо слетало с губ Дали.
«Не обманывай себя, мы им не друзья, мы только их клиенты», - вынуждена была предупредить Элеанора своего супруга в 1968 году, после 25 лет дружбы с художником. Одна из самых унизительных перебранок с Дали была, когда тот узнал, что Морзе написал аргентинскому ювелиру Карлосу Алемани, что он отказался покупать одну из картин Дали, поскольку она по его мнению продавалась по цене явно выше рыночной. «Ценность Дали постоянно растет! А если в настоящее время это не так, то все равно этим закончится, - начал свою отповедь художник на ломанном английском. - Необходимо поддерживать миф о том, что цена Дали фантастическая… Люди понятия не имеют, что такое качество. Люди знают одно, если цена очень высока, то картина хороша. Если цена низкая, то и картина так себе».
Годы спустя эта перепалка имела продолжение в ходе продаже 11 марта 1971 года на аукционе в Галерее Парк Бернет картины "Открытие Америки Христофором Колумбом". Морзе впервые поддался уговорам Дали поучаствовать в операции по увеличению стоимости его работы. Рекордная цена на картины Дали в то время была 83 000 долларов и художник хотел достичь отметки в 100 000. Морзе полагал, что работа стоит максимум 65 000, но, невзирая на слезы Элеонор, договорился с помощником Дали, капитаном Мууром, что эту картину купит галерея Кнодлер через старую модель Дали, Марион, под обещание, что в случае перепродажи картины он получит от Муура 50000 долларов сверху.
Марион, имея в кармане чек на 106 000 долларов, начала со ставки 15 000 долларов, в то время как другой соучастник, поднимал цену. Морзе присутствовал при всем этом с тяжелым сердцем, полный раскаяния, чувствуя подозрительные взгляды публики и других покупателей, когда другая картина Дали ранее не достигла даже цены в 17 000 долларов. На следующий день Нью-Йорк Таймс вышла с заголовком: «Картина Дали продана за 100 000 долларов. Новый рекорд!» Дали сказал Морзе, что намеревается продать картину испанскому правительству за 300 000 долларов: «Благо, что сейчас Санчес Белла (на тот момент министр информации Испании) обладает большим влиянием, чем раньше».
Но Морзе самому нравилась картина и он решил не расставаться с ней, в обмен на скидку на картины «Вселенский Собор» и «Галлюциногенный тореадор» «в целях компенсации использования наших денег на поддержание мифа Дали. Браво Дали!»
Морзе возмущали двойные контракты, количество копий напечатанных произведений, превышающих заявленный тираж, массовая подпись пустых листов перед тем, как напечатать на них рисунки, подписи посредством факсимиле и выдача их за оригинальные, или судебные тяжбы с помощницей Дали Кристиной, которая слепила под руководством Дали бюст Данте и потребовала признать за этой работой свое авторство.
Сальвадор Дали сделал много признаний миллионеру Альберту Рейнольду Морзе о ключевых моментах иконографии своих картин. Он рассказал меценату о том, что для образа Христа в картине «Тайная вечеря» позировал мальчик по вызову одного из ночных клубов Барселоны, в то время как чиновник из Жероны позировал для картины «Два отрока». Причем интимные части тела персонажей, изображенных на этой картине, Дали пришлось дорисовывать уже в Нью-Йорке, поскольку, как пояснил Дали Морзе: «таможня не позволила бы мне провезти картину через границу в оконченном виде».
Однажды Дали повел американского коллекционера на концерт в Дворец музыки Каталонии. «Видишь, вверху справа вот эту скульптуру колонны?» - спросил у него художник. «Это лошадь Бретона». Он имел в виду картину «Вильгельм Телль» (1930), которой владел Андре Бретон. На картине был изображен в том числе жеребец с длинной шеей, такой же как скульптура Пабло Гаргальо, - дань почтения валькириям Вагнера. Картина автобиографическая, отображающая разрыв Дали с отцом.
«Мои родители предали меня, когда мне было 16 лет, и в моем воображении застыли эти скульптуры и эти декорации. Именно здесь, - объяснил ему художник, - мне впервые явились летающие пианино и мягкие виолончели».
Кадиллак, окруженный знаменитостями, или эксплуатация обывательской идеи об эксцентричном и сумасшедшем характере его гения, были часть его рекламной стратегии. Морзе знал это, но в тоже время признавал, что за все то время, что он провел с Дали, ему ни разу не было скучно. Один из секретов этого ему открылся, когда в апартаменты Дали в отеле ворвалась вся в слезах безутешная Миа Фэрроу с вопросом: «Что мне такого сделать, чтобы Фрэнк Синатра обратил на меня внимание?»
И Дали со всей серьезностью ей ответил: «Утром надень на ноги туфли наоборот, и вечером ты будешь по настоящему страдать. Он увидит, что ты страдаешь и что ты не похожа на других девушек. Звони мне каждый день, и я буду давать тебе советы, чтобы ты каждый раз делала нечто неожиданное, и в конечном итоге он падет сраженный наповал к твоим ногам».
Сражал наповал - вот что делал Дали с публикой. Он получал колоссальное удовольствие от того, что управлял как ему вздумается окружавшим его разношерстым двором верноподданных , которые, словно загипнотизированные, неумолимо притягивались у нему. В один из визитов всего клана Дали в Париж, Морзе беседовали с Пьером Румегером, психоаналитиком и другом Дали, который консультировал художника, полагавшего, что является двойником своего умершего старшего брата (впрочем, реальность такой навязчивой идеи отрицалась впоследствии Гибсоном).
Румегер, не особо стесняясь, рассказал об интимных моментах, ставших ему известными из общения с Дали. Среди прочих догадок, рассказал, что заострение Дали внимания на копрофагии может брать свои корни от случая, произошедшего с Дали в детстве, когда он стал свидетелем, как отец, которого приступ диареи застал посреди городской площади, справил там же свои надобности и криками стал созывать людей, чтобы они посмотрели на результат его поступка.
Как понял Морзе, у Дали были определенные склонности к инцесту и что его проблема была в небольших размерах гениталий и невозможности добиться эрекции. «Не думаю, что он имел хоть дюжину актов с Галой», - сказал психоаналитик. Его откровения были прерваны появлением Дали.
Морзе рассказывает в своих дневниках, как обнаружил в номере в отеле, где жил Дали, странную машину. «Эта машина предназначена для улучшения эрекции, действует в вакууме», - сказал ему художник, и коллекционеру навсегда запомнился звуки «клинь, клинь», издаваемые машиной, когда Дали стал ему демонстрировать, как та работает. В другой раз, выходя из кинотеатра после просмотра фильма Антониони «Ночь», режиссера, которым Дали восхищался наравне с Феллини, Морзе высказался, что так и не понял, что произошло с персонажем, чью роль в фильме исполнил Марчелло Мастроянни. «Все очень просто, - ответил ему Дали, - нет эрекции».
По ходу дневников Морзе перечисляет некоторых из любовников, которые были у Галы с благословления Дали. «Кто спит с Галой, тот мой друг», - прервал его однажды Дали, когда он критиковал по экономическим мотивам одного из членов клана Дали, опасаясь, что Гала могла бросить художника ради Уильяма Ротлейна, а впоследствии ради Джеффа Фенхольта, которого Морзе звал Иисусом за его роль Христа в рок-опере Иисус Христос Суперзвезда…
(перевод следующих трех абзацев (18+) статьи можно прочитать в закрепленном к публикации комментарии - автор перевода)
…Именно Гала, а не Дали, была против венчания в 1958 году в церкви Нью-Йорка. Дали боялся умереть от аппендицита и его друг, приходской священник Франческо Вила, убедил ее, что настал час религиозного бракосочетания. Художник планировал провести грандиозное мероприятие в Нью-Йорке, но Гала была категорически против и настояла на тайной свадьбе в храме Элс Анхелс недалеко от Жироны.
Изображение на заставке с сайта Pinterest