Какой-то мужик, видимо нововселенный в соседний номер, проходя мимо заглянул в полуоткрытую дверь, понаблюдал некоторое время за моими потугами, затем приказал, приняв меня за профессионального маляра:
- Молодой человек, когда закончите здесь, выбелите и мою комнату тоже!
Я чуть не слетел кубарем от такого хамства!
- Вы из какого номера? – поинтересовался я у него.
- Из третьего. Ключи будут у вахтера.
- Хорошо, я поставлю вам к номеру ведерко со щеткой - думаю, оставшейся извести вам хватит на все дела! Для того, чтобы достать до потолка, сделайте, как я…
- Вы о чем там болтаете? – никак не мог взять в толк мой собеседник.
- О том, что сегодня в гостинице субботник, каждый вселенный обязан – я выделил это слово – сделать ремонт в своем номере.
- Вы бредите? – не поверил он.
- Почему? Я такой же постоялец, как и вы, но ведь делаю это! Впрочем, не верите – спросите у вахтера! Не понимаю, почему такому серьезному человеку, как вы, не взять в руки кисть и не потрудиться на благо своего Отечества?! Стыдно, дорогой товарищ, очень должно быть стыдно!
- Вы – коммунист? – испытывающе взглянул он на меня.
- Да, я – коммунист! – гордо соврал я и выпятил вперед грудь, отчего с одежды тут же посыпалась засохшая известка; вид у меня, впрочем, был еще тот!
- Тогда оставьте ведерко у третьего номера, хорошо? – его взгляд загорелся, а щеки озарил юношеский пылкий румянец.
- Непременно, товарищ, один – за всех!..
- …и все за одного!.. – поднял он было руку, но тут же осекся, кашлянул и скрылся за дверью.
Ну вот, теперь номер напоминал больничную палату, сверкая новообретенной белизной. Осталось вымыть пол и расставить все по местам.
Тетя Маша мирно читала книгу, полностью уйдя в сюжет, когда я перегнулся через стойку.
- Тетя Маша, надо ведро и тряпку…
- О, мамочки! – вскочила она со своего места, взглянув на меня, и попятилась к стене, прижав растрепавшуюся книгу к груди. – Это вы, Орлов?
- А что, так сильно изменился? – заморгал я белыми веками.
- Разве так можно пугать людей?! Идите умойтесь сначала, - стала она приходить в себя после перенесенного шока, - так может случиться разрыв сердца.
- Может, - согласился я , - но дайте же ведро, милейшая!
- Возьмите вон то, - она указала на стоявшее под подтекавшей раковиной.
Вымыв кровь и заляпанное кровью и известью окно, а также засиженную не одним поколением мух лампочку, не забыв ополоснуть и мышеловку, я починил разваленную ночным визитером тумбочку и расставил все по своим местам, несколько, впрочем, по-иному, внеся элементы фэн-шуя, о котором, если честно, почти не имел представления.
Красота! Конечно, не сравнить с моей московской квартирой, но все же – уютно и недорого!
Вернув вахтерше инвентарь, я пошел в душевую, по пути оставив у третьего номера известь. Белила неохотно вымывались из пор на коже, а волосы на голове и вовсе зацементировались – теперь из них можно было мастерить фантастические прически! Разъеденные руки начинали дико болеть, покрывшись мелкоточечными изъявлениями.
Лишь после часового усиленного мытья из кабинки вышел прежний Петр Орлов. Переодевшись, я завернул в простынь грязную одежду и завязал узлом.
- Тетя Маша, где в станице прачечная?
- Здесь недалеко. – Она коротко объяснила. – Постойте, Петр, это вам известь так разъела руки?
- Да, это известь, - гордо протянул я ей свои натруженные ладони.
- Вот, смажьте немедленно этим, иначе ночью не уснете, - она протянула тюбик «детского» крема. – Нужно было попросить, я дала бы вам резиновые перчатки! – посетовала она.
- А, все позади! – отмахнулся я и принялся растирать мазь.