В Литературном институте шёл вступительный экзамен. В аудиторию вошёл очередной поступающий.
- Ваше имя, молодой человек? – спросил председатель комиссии профессор Кроманьонцев.
- Иван Нудный, - представился юноша.
- Что приготовили? Кого будем читать? – спросил профессор.
- Себя, - скромно ответил юноша.
- О как!
Профессор Кроманьонцев посмотрел на коллег слева и справа: доцента Игрекова и доцента Лутовского.
- Авторские произведения? Хм… Я не возражаю. А что скажут уважаемые коллеги?
- Довольно любопытно, - сказал доцент Игреков.
- Весьма интригует, - сказал доцент Лутовский.
– Давайте послушаем, - Кроманьонцев кивнул. - Приступайте, молодой человек.
Юноша отступил на шаг и заложил руку за борт пиджака.
- Иван Нудный. Стихотворение о детстве. Читает автор!
Откинув голову, абитуриент с чувством продекламировал:
- Волосы.
Лопасти.
Скатерть.
Литейное!
Юноша опустил руку, склонил голову и замолк. Комиссия немного подождала, потом осторожно зашевелилась.
- Продолжайте! – подбодрил Кроманьонцев. – «Волосы, лопасти…» Нестандартное название для детского стихотворения.
- Это не название, - поправил Нудный. – Это - всё.
Комиссия переглянулась.
- Гм-м-м… - протянул Кроманьонцев. – Как вы сказали, вас зовут? Иван Нудный?
- Да.
- Вы совершенно не соответствуете своей фамилии, - пошутил профессор. - У вас ещё что-нибудь есть?
- Да, конечно!
Юноша тряхнул гривой, снова отступил на шаг и заложил руку за пиджак.
- Иван Нудный. Стихотворение об осени. Исполняет автор.
Ситечко.
Мичманка.
Тетрахлорид!
Снова замолк и с достоинством склонил голову. Комиссия была в некотором недоумении.
- Я так понимаю, произведение на тему осени закончено? – догадался доцент Лутовский.
- Да. «Ситечко. Мичманка. Тетрахлорид». Точка. Финал. А что?
Комиссия ещё раз пристально оглядела абитуриента Нудного.
- Детство вас вдохновляло больше, - заметил доцент Игреков. – Ему вы посвятили целых четыре пассажа. Волосы, скатерть, лопасти, ещё что-то…
- Литейное, - скромно подсказал юноша.
- …А вот с осенью вы обошлись всего тремя словами, – резюмировал Игреков.
- Но осень короче, чем детство, - резонно возразил юноша.
Это был веский аргумент.
- Не поспоришь, - согласился доцент Лутовский.
- У меня есть ещё о Балтийском море, - сообщил Иван Нудный. - Читать?
Профессор Кроманьонцев вопросительно покосился на коллег.
- Что ж… давайте про море.
Юноша Иван Нудный снова отступил на шаг и снова заложил руку за борт пиджака.
- Стихотворение о Балтийском море. Читает автор!
Крошево,
Грузди,
Исландия,
Замужем!
Нудный замолк и привычно склонил голову. Приёмная комиссия безмолвствовала.
- Зато не нудно, - утешил всех доцент Игреков.
- Да, абсолютно не нудно, - наконец раскрыл рот профессор Кроманьонцев. – Живенько так. Балтийское море… Грузди… Исландия… Я бы сказал, семантически чувствуется влияние раннего Велемира Хлебникова.
- Возможно, аллегории частично позаимствованы у Гуро, - добавил Лутовский. – Вам близка фонетическая ритмика Гуро?
- Наверное … - сказал Нудный. - А кто он? Француз?
- Это «она», - сказал доцент Игреков. – Забудьте. Не заостряйте внимания.
- Я ещё и прозу пишу, - осмелел юноша. – Прочесть?
- Ах, у вас ещё и проза? – как-то странно обрадовался профессор Кроманьонцев. – Проза… Давайте спросим уважаемых коллег.
- Я думаю, со стихами уже что-то прояснилось, - доцент Игреков вытер лоб платком. – Время нам позволяет, укладываемся. Читайте прозу.
Иван Нудный отступил на шаг и заложил руку за борт пиджака.
- У вас нет при себе текста, - заметил доцент Лутовский. – Будете читать по памяти?
- Подозреваю, что юноша справится, - ответил вместо Нудного сам профессор Кроманьонцев.
Абитуриент встряхнул гривой.
- Иван Нудный. Роман ужасов. «Игнатия загрызли!»
Сказав это, Иван Нудный опустил руку и потупил глаза, всем видом давая понять, что продолжения не будет.
В аудитории Литературного института повисло долгое молчание.
- Я даже боюсь спросить … - наконец сказал доцент Игреков. – «Игнатия загрызли!» - это было не название?
- Нет, - очень серьёзно сказал абитуриент Иван Нудный. – Это было не название, а роман ужасов.
Комиссия некоторое время раздумывала.
- Действительно, ужасно, - сказал профессор Кроманьонцев.
- То есть больше мы ничего об Игнатии не узнаем? – печально спросил доцент Лутовский.
Юноша неопределённо пожал плечами.
- Не люблю делиться творческими планами, но … вообще-то я думаю над продолжением.
- Да уж, выкроите свободных полминуты, - посоветовал доцент Игреков.
Профессор Кроманьонцев хотел что-то сказать, но его опередили.
- А теперь повесть о любви! - сказал юноша Иван Нудный.
Он отступил на шаг, заложил руку за борт пиджака.
- Повесть о любви. Иван Нудный. Читает автор!
- Та-ак? … - почему-то шёпотом сказал доцент Игреков.
- «Антонину разлюбили», - отчеканил Нудный и замолк, словно ожидая аплодисментов. Но аплодисментов не последовало.
- Я догадывался, - сказал доцент Лутовский. – Я сердцем чуял, что Антонину разлюбят.
- Трагический финал! Хотя в начале этого ничто не предвещало, - с непонятной интонацией обронил профессор Кроманьонцев.
- Вам бы фамилию поменять, Иван, - ввернул доцент Игреков. – Вы не Иван Нудный. Вы скорее Иван Краткий.
Решив не допускать томительных пауз, юноша Нудный снова отступил на шаг, заложил руку и звонко выкрикнул:
- Эротическая повесть! Иван Нудный. Читает автор! «Нагнули и вошли!»
- Хорошо, что не при детях, - сказал доцент Лутовский. – Какая порнография.
- Ответьте нам, Иван, - профессор Кроманьонцев оттянул губу пальцем. – Вы уже публиковались, издавались, кому-то предлагали свои произведения?
- Увы, полиграфические услуги сейчас дороги, - виновато сказал Иван Нудный.
- Пустяки, не в вашем случае, - сказал профессор Кроманьонцев. – Лично вы могли бы запросто печататься на трамвайных билетах.
- А на авиабилетах – издавать полное собрание сочинений, - чуть-чуть съязвил доцент Игреков.
- Впрочем, вспомнил! - сказал Иван Нудный. – Буквально вчера мне звонили из журнала «Клубный дзен».
- Наверное, просили повесть про Антонину сократить, - догадался доцент Игреков. – Не входила?
- Не знаю, - слегка пожаловался Нудный. – Мне сказали только «Угу». А что «угу»? Непонятно.
- Ничего страшного, - успокоил доцент Лутовский. - Они пребывали под впечатлением от вашего неординарного стиля.
- Признаться, и я малость не в себе, - пробурчал профессор Кроманьонцев.
- У меня есть и былинные сказы! – что-то вспомнив, воскликнул Нудный.
Проворно отступил на шаг, заложил руку за борт пиджака.
- Былинные сказы. Иван Нудный. Исполняет автор...
- «Муромцу не лежалось»? – внезапно предположил доцент Игреков.
Комиссия одобрительно захлопала в ладоши. Перебитый Нудный покраснел.
- Вы уже где-то меня читали?
- К сожалению или счастью - нет, - сказал доцент Игреков. – Интуиция филолога, знаете ли...
- Сюжеты ваших произведений довольно предсказуемы, Иван, - пожурил доцент Лутовский.
- Если мне дозволено будет высказаться … - начал профессор Кроманьонцев. - Иван, я думаю, проза – это всё-таки не ваше направление. Поэзия для вас несколько перспективнее.
- Да, - сказал доцент Лутовский. – Буквально сейчас, из воздуха, у меня соткалось соответствующее случаю стихотворение. Я назвал его «Экзамен».
Лето.
Волнение.
Не поступил…
- Грубовато соткано, - заметил доцент Игреков. – А где «монпансье» и «оцилиндрованность»?
- Я же только учусь, - покаянно сказал доцент Лутовский.
- Я не поступил? – расстроенно спросил Иван Нудный. – Может, дальше почитать? У меня есть ещё несколько неплохих вещей…
- Не сомневаюсь, - внушительно сказал доцент Игреков. – Никто не сомневается, что вы очень плодовитый автор.
- Думаю, на сегодня достаточно, - подхватил профессор Кроманьонцев. – Спасибо. Комиссия объявляет перерыв.
Профессор и доценты направились к курилке.
- Забавный малый этот Нудный, - сказал доцент Игреков. – Самородок или бездарь?
- Я бы мог предположить, что самородок, - сказал профессор. – Если бы таких Нудных не было слишком много...
(использована иллюстрация из открытых источников)
Мира и добра всем, кто зашёл на канал «Чо сразу я-то?» Здесь для вас только авторские вещи из первых рук . Без баянов и плагиата