Молодой человек вступается за девушку, но по необоснованному обвинению попадает в места лишения свободы. Вернувшись спустя семь лет, Виктор находит в шкафу магнитофон, который позволяет передавать послания в прошлое. Эта находка втягивает его в такие приключения, о которых он и подумать раньше не мог.
— Черт! Черт! — Виктор в сердцах стукнул по крышке магнитофона и тот, издав странный звук, остановил воспроизведение. — Что еще за экономический отдел? Кто это??
Он обхватил голову руками.
«Что я наделал?» — предательская мысль холодком пробежала по позвоночнику.
Дрожащим пальцем он едва сумел нажать кнопку перемотки.
Магнитофон задумался на мгновение, потом пленка пришла в движение и почти заполненная правая бобина начала быстро опустошаться.
Виктор сел на табуретку возле стола и, глядя, как вращается механизм, как струится тонкая трепещущая линия пленки, задумался.
Почему он ничего не помнит? Почти никаких воспоминаний о том периоде жизни у него не осталось и уж точно не помнит, чтобы слушал голос какого-то странного мужчины. Такое воспоминание должны было врезаться ему в память — но ни единого проблеска, обрывка, каких-то то косвенных свидетельств… не осталось ничего.
Он сходил на кухню, приготовил кофе и бутерброд. За окном уже вовсю занялся день — солнечный и прекрасный. Сквозь раскрытую форточку комнату наполнял пьянящий аромат свободы. Весна кружила голову и Виктору хотелось восполнить все те годы, которые он провел в заточении. Восполнить с лихвой.
Он достал телефон, ввел запрос в поисковую систему и уже через час стоят у невзрачной двери обычной хрущевки, в какой жил и сам. Пожалуй, эта хрущевка была даже старше — на обшарпанных стенах едва можно было различить зеленую краску. Побелка чернела от подпалин и нецензурных надписей.
«Слава КПСС!» — прочитал он огромный красный девиз и удивился. Кому это надо в двадцать первом веке, — подумал он.
Дверь долго не открывали. Черный дермантин обивки местами был порезан и из него торчал белый синтепон, похожий на жир какого-то тюленя или кита.
Он позвонил еще раз, потом третий и хотел было уходить, как послышались шаркающие шаги, брякнула цепочка, проскрежетал замок и дверь приоткрылась буквально на один миллиметр.
— Яков Абрамович? — спросил Виктор. — Я звонил по поводу сеанса. Виктор.
— Виктор? — женский голос повторил его имя. — Мы никого не ждем. Уходите!
Он уже повернулся, когда дверь распахнулась и позади раздался удивительно энергичный и приятный голос.
— Софочка, я же тебе говорил, что ко мне иногда приходят люди. А ты забыла… Ну ничего. Ничего. Давай, я встречу гостя сам.
— Гостя? У нас гости? Но мы же не…
— Софочка… я сам… Молодой человек, прошу вас, — Виктор повернулся и увидел худого жилистого старика с очень живым и даже молодым лицом. — Извините пожалуйста за ожидание. У нас тут…
Виктор улыбнулся. Из квартиры тянуло ароматом кофе и пирожками.
— Не стоит, — прервал его Виктор. — Все нормально. Здравствуйте!
— Добрый день, молодой человек. — Старик быстрым профессиональным взглядом оглядел его с ног до головы — другой мог бы и не догадаться, но от внимания Виктора это не укрылось.
— Прошу, проходите, — пожилой человек жестом пригласил его в квартиру. — Пожалуйста, в кабинет. Нет, нет, не разувайтесь, прошу вас.
Виктор быстро снял кроссовки и прошел в направлении жеста.
Скромная, уютно обставленная квартира, со старой, еще времен СССР мебелью, ковром на стене и даже небольшим бронзовым бюстом Ленина на секции, заставленной хрусталем.
В кабинете, который, собственно, был просто отдельной комнатой, стоял большой стол, потертое кресло, такая же старая кушетка и огромный книжный шкаф во всю стену. От количества книг на его полках Виктор открыл рот.
— Да… молодой человек… небольшая библиотека… моя гордость… — старик обвел взглядом шкаф, пестрящий корешками книг. — Ну-с… что привело вас ко мне? — Он указал жестом на кушетку и Виктор присел на краешек. Ему было неловко. Он впервые присутствовал на приеме у психотерапевта и ему казалось, что, рассказав хоть что-то о себе, о своем прошлом, он тут же станет слабым и даже немощным. Каждый человек будет показывать на него пальцем, а не дай бог, снова оказаться в местах не столь отдаленных…
— Даже не знаю… с чего начать…
— С самого начала, — сказала мягко старик. — У меня много времени, вы единственный мой пациент.
Виктор откашлялся. Он чувствовал, как трепыхается сердце в его груди. Бьет гулко и сильно. Давно он так не волновался.
— Я не могу вспомнить свое прошлое. Но точно знаю, что оно было.
Старик помолчал немного, глаза будто покрылись едва заметной дымкой.
— У всех оно было… тут уж никуда не деться. Но… так устроена память. Некоторые события, особенно травмирующие, неприятные, сознание скрывает от нас...
***