Автор : Александр Лышков
Вот ведь как неожиданно судьба у молодого офицера сложиться может. А ведь всего лишь хотелось не лезть в чужие дела и не пытаться сразу выслужиться…
Лейтенант Горев прибыл на лодку в конце рабочего дня. Доложился старпому по всей форме: мол, так-то и так-то, прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы.
– Дальнейшего, говоришь? А предыдущее – это училище, что ли? Ну-ну!
Старпом усмехнулся.
– Иди к механику и доложись ему, да без этих вот наворотов. Он объяснит, что к чему, и покажет, где разместиться.
Он мельком взглянул на чемоданчик в руках лейтенанта. Тот красноречиво говорил сам за себя.
– Это, что, все твои пожитки?
– Так точно, товарищ капитан второго ранга. Не хотелось сразу обрекать спутника жизни на бытовую необустроенность.
Взгляд старпома смягчился. Лейтенант чем-то начинал нравиться ему. Он пока не мог понять, чем именно. Не то открытостью взора, не то тем, что своей внешностью и манерой держаться отчасти напомнил ему себя в пору лейтенантства.
– Не женат ещё? – он слегка сменил тон.
– Никак нет.
– Ну, тогда поживёшь пока на корабле. Тем более, что скоро контрольный выход, и надо бы побыстрее освоиться здесь. А дальше – через замполита. Хотя неженатым у нас – только общежитие.
При упоминании замполита он почему-то поморщился.
– Механик в пятом, он уже ждёт тебя в своей каюте.
Он устало махнул рукой куда-то в сторону кормы и снова уткнулся в свои бумаги, всем видом показывая, что аудиенция закончена. Мол, и без тебя забот хватает, читалось на его лице. Выход в море на носу, а ещё торпеды не загружены. Да и замполит тоже вот куда-то запропастился…
Лейтенант подхватил свою нехитрую поклажу.
– Разрешите идти?
– Иди.
Горев развернулся.
– И возьми у него лист сдачи зачетов на самостоятельное управление матчастью. – Добавил старпом вслед уходящему. – Даю тебе две недели, чтобы его закрыть – больше нет времени. А там посмотрим, как у тебя сложится дальнейшее прохождение. Теперь уж наверняка – службы.
Горев покинул центральный. Спустившись по трапу, он двинулся в сторону жилого отсека. Хоть и новичок, он уже неплохо ориентировался здесь – прошлой зимой ему довелось проходить преддипломную практику на лодке аналогичного проекта.
Механику тоже было как-то не до него. Утром при проворачивании вышел из строя ГОН – главный осушительный насос, выход без которого в море был запрещён. Своими силами неисправность устранить не удалось, а гражданский специалист из берегового гарантийного надзора плотно застрял на соседнем борту с похожей проблемой.
– Будешь жить в этой каюте, – он указал лейтенанту дверь напротив своей, – а пока разыщи старшину команды мотористов и прими у него шестой. Он будет в твоём заведовании.
Хорошенькое дело, подумал про себя Горев. Не успел толком не то, чтобы с лодкой, а даже с экипажем познакомиться, и уже принимай отсек!
Зайдя в каюту, он увидел свежую РБ-шку. Эту синюю хлопчатобумажную униформу, обязательную к ношению на объектах с ядерной энергетикой, называть «радиационной безопасностью» было как-то уж совсем цинично. Иезуиты, усмехнулся он! Защита ведь та ещё. Разве что от альфа-частиц. Хотя он понимал, что эта была лишь одной из целого комплекса мер обеспечения радиационной безопасности, потому как выносить спецодежду с корабля запрещалось.
Бирка с названием его должности лежала на столе. Позже пришью. Он переоделся, сунул в нагрудный карман индивидуальный дозиметр, полученный у начхима – начальника химической службы – сразу же по прибытии на лодку, и двинулся в шестой. Со слов механика старшина должен был быть где-то там.
Как ни странно, в отсеке никого не было. Во всяком случае, так ему показалось. Потому как, на его вопрос «Есть здесь кто живой?» ответа не последовало. Он на всякий случай заглянул в верхнюю часть отсека – на «чердак», – а затем спустился на нижнюю палубу, к дизель-генераторам. Там же тоже было пусто. Ну что ж, примем без старшины, будь он неладен, потом с ним разберёмся. Итак, что тут у нас?
Он прошёлся вдоль окрашенных в цвет напуганного цыплёнка механизмов и приборных стоек с мигающими лампочками. Монотонно, чуть ли не жалобно пищали люминесцентные лампы корабельного освещения, сквозь мерный рокот нагнетателей время от времени утробно гукали никелированными оголовками магистрали приточной вентиляции.
– Так, это у нас главный распред-щит, – погладил он шкаф с кнопками и манипуляторами, – это – статические преобразователи, ВАКСы, а это – обратимые.
Из памяти непроизвольно всплывали иллюстрации из учебных пособий, и он то и дело, как своим старым знакомым, удовлетворённо кивал то одному, то другому механизму, хотя воочию сталкивался со многими из них впервые. С этим «железом» ему предстояло познакомиться поближе и провести ещё не один месяц в долгих автономках. А это что такое?
На импровизированной лежанке за обратимым преобразователем правого борта кто-то лежал. Старшина? А, может, даже офицер – РБ-шки у всех были одинаковые. В этот момент ожил «Каштан».
– Заместителю командира по политчасти срочно прибыть в центральный! – проревел динамик внутрикорабельной связи.
Тело лежащего слегка дрогнуло. Он повернулся на другой бок и приоткрыл глаза. Увидев рядом с собой незнакомого офицера, лежащий слегка приподнялся и прижал палец к губам. Взгляд его был несколько мутноват, щёки небриты, волосы на голове взлохмачены. Но, самое главное, и Горев только теперь заметил это, – на нагрудном кармане его РБ-шки значилось: «Зам командира по ПЧ».
Уронив руку и прикрыв глаза, замполит снова откинулся на лежанку.
Кажется, всё понятно, дошло до Горева. Такое иногда случалось с некоторыми из подводников, изнурённых хронической борьбой с тяготами и лишениями службы, характерными для наиболее отдалённых и забытых богом точках нашей необъятной родины. Но для подводных атомных крейсеров, и, тем более, для замполитов такое явление было крайней редкостью. Ведь на эти должности назначались наиболее морально устойчивые и малопьющие представители касты политработников, просто по определению не подверженные этому пороку. Но, как говорится, везде свои исключения.
Да, ну и дела! И как тут теперь быть? Не успел даже и отсек толком принять, а уже подброшен очередной ребус.
Его размышления прервала новая команда по «Каштану»: «Лейтенанту Гореву прибыть в центральный».
А я-то им зачем понадобился, чертыхнулся он про себя. Весёленькое место! Вводные сыплются, как из рога изобилия. Он с неприязнью взглянул на спящего зама и направился в центральный.
Горев остановился на пороге отсека, не решаясь войти в него. Обстановка там была накалённой.
Командир хищно смотрел на механика и грозно играл желваками.
– И где же по-твоему он должен быть?
Механик пожал плечами.
– Это ж чёрт знает что – когда такое было, чтобы у меня в экипаже кто-то пропадал! И не кто-нибудь, а целый зам! В седьмом, говоришь? Хотя, кто ж знает, что у замполита порой на уме, тем более у нашего. Ты помнишь, Виктор Васильевич, – он повернулся к старпому, – сразу по прибытии в экипаж он взял моду писать благодарственные письма родителям моряков: так мол и так, спасибо за воспитание сына. Это надо ж такое удумать! И чему их только там, в этой военно-политической академии, учат! Письма слать на родину, мать их, героев. Послал бы я и без него, коль надо было бы. И куда подальше.
Тут он увидел молодого офицера.
– Кто такой?
– Лейтенант Горев, назначен к вам командиром электротехнической группы. Прибыл по вашему приказанию.
– Ага, вот ты мне и нужен. Слушай вводную. Нашего зама разыскивает член военного совета флотилии, а он где-то запропастился. С корабля не сходил, последний раз его видели в седьмом, хотя в это верится с трудом. В реакторный никто без нужды лишний раз не заходит, а зам – и подавно.
Он снова свирепо взглянул на механика.
– В корме его тоже нет. В пятом он так и не появлялся. Стало быть, он где-то у тебя, в шестом. Поэтому срочно проверь отсек – можешь даже заглянуть под пайолы, но чтобы через пятнадцать минут зам был здесь.
Нельзя сказать, чтобы Горев питал какую-то особую слабость к политработникам. Скорее, наоборот, потому как всю эту систему тотального надзора за вся и всем в стране уже окончательно победившего социализма считал излишней. Но так вот просто, ни за что, сдавать попавшего в переплёт комиссара было, что называется, западло. Как знать, может, он был вполне приличным мужиком, а не каким-нибудь дятлом или карьеристом. Тем более, что своей молчаливой реакцией на призывный жест этого бедолаги, которую, скорее, следовало списать на оторопь, он уже как бы дал ему некое обещание. Кроме того, ему всегда импонировал тот обычай горцев (а с ними он был хорошо знаком: у него было много родни на Кавказе), согласно которому любой, переступивший порог их дома, независимо от убеждений и вероисповедания, тут же попадал под покровительство всевышнего, и пока он находился в его стенах, ни один волос не должен упасть с головы гостя. Этому обычаю он тоже старался придерживаться в меру сил. И, хотя замполит был, скорее, незваным гостем, в отсеке он всё же оказался раньше его нового хозяина, а потому Гореву надлежало нести за него такую же ответственность, как и за остальное оборудование, условно принятое по описи. Тем более, что над тем вдруг нависла угроза.
– Товарищ командир, я только что из отсека, весь его облазил. Нет там никого.
– Никого?
– Так точно.
– Тогда свободен.
Командир обхватил голову руками.
– Вот сука!
Собственно, первой тревогу подняла жена замполита. После того, как он не появлялся дома двое суток, та кинулась к жене старпома. Она знала, что их супруги были в приятельских отношениях. Старпомша только развела руками – мой ничего такого не сообщал, сам ночует дома. Следующим пунктом, куда сунулась встревоженная «комиссарша», был политотдел флотилии, здесь обо всём происходящем узнавали одними из первых и на всех могли найти управу. И вот тут уже забеспокоился ЧВС.
Причина запоя зама была банальной: старпом представился ему по поводу очередного звания, и тот неожиданно слетел с катушек, что давно уже с ним не приключалось. Хорошо, хоть сделал он это втихомолку, так что на корабле никто об этом не догадался. А со спиртом здесь никогда проблем не было.
Зам нашёлся на следующее утро. Старшина команды мотористов доложил о находке механику, тот, в сою очередь, сообщил об этом командиру.
Заму всё сошло с рук – слава богу, нашёлся. И даже в политотдел не сообщили, придумав какую-то легенду. Не выносить же сор из избы накануне боевой службы. Но вот Гореву досталось по полной.
– Сгною, падла, – в ярости брызгал на него слюной командир после выяснения всех обстоятельств происшествия. – Будешь, мля, у меня пыль мешками глотать, …. И не видать тебе, мля, очередного звания, пока служишь в нашем славном экипаже Краснознаменного, мля, северного флота. Да и, вообще, с такой … фамилией, – он произнес её, сделав демонстративный и, как ему казалось, обидный упор на букве «г», – лучше б на флот вообще не соваться.
Каждое его второе слово было непечатным.
Горев был раздавлен. Он знал, половина их сказанного – стандартный командирский набор, выпуск пара. Но на душе всё равно было погано и муторно, словно это он, а не замполит не просыхал третьи сутки. Так коряво начинать службу…
Вечером прозвучала уже ставшая привычной команда, приглашающая его в центральный. Опять что-то не так. Он, скрепя сердце, вышел из каюты.
В центральном кроме старпома и зама никого не было. Зам уже был сравнительно свеж и гладко выбрит. Хотя не исключалось, что кажущуюся свежесть придавало всего лишь отсутствие давешней щетины.
– Вызывали, товарищ капитан второго ранга?
– Иди сюда, – старпом махнул ему рукой.
Горев подошёл к командирскому столику. На нем стояла початая бутылка коньяка. Старпом взял стакан и наполнил его на две трети.
– Пей, – он протянул его ничего не понимающему лейтенанту.
– Не знаю, как у тебя с остальными зачётами, но основной ты, похоже, сдал успешно. А потому запомни – что бы там ни говорил командир, теперь ты со мной в одной упряжке. И куда бы я ни попал, буду отслеживать твоё, как ты там говоришь, дальнейшее прохождение. По этой самой службе. Тех, кто своих не сдаёт, я не бросаю, и, стало быть, шагать будем рядом.
Немного оторопевший Горев выпил коньяк. Его вкуса он даже не почувствовал – настолько велико было его потрясение от всего того, что произошло с ним за последние сутки. Которые начались знакомством с кораблём и со своим будущим заведованием, а вместе с этим и со странным, не укладывающимся в стереотипы замполитом, продолжились яростью командира, грозящего сгноить его в чине лейтенанта и похоронить его так ещё и не успевшую начаться карьеру. И теперь вот заканчивались такой неожиданной развязкой. Хотя, по большому счёту, если сутки и заканчивались, с их окончанием всё только начиналось. Потому как, забегая вперёд, следует отметить, что своё обещание старпом сдержал. А шагнул он очень высоко.
Но если уж быть совсем точным, говоря о сутках, то заканчивались они тем, что Горев лежал на своей койке и думал о превратностях и сюрпризах военной службы. В которых порой встречалось и немало комичного – взять хотя бы эту историю с замполитом. Нет, всё же есть определённая справедливость в расхожей флотской поговорке «Не служил бы я на флоте, если б не было смешно». Хотя, это как посмотреть. Можно ко всему относиться легко, с шуткой, а можно и пострадать, невинно шутя. Потому как известно, что в каждой шутке есть не столько доля её, этой шутки, сколько суровая правда жизни. И не каждому всё так вот легко сходит с рук. Да и сам он чуть не погорел не на шутку, хотя вины особой за собой не чувствовал.
Произнеся мысленно слово "погорел", он нахмурился от иной, непроизвольно возникшей и крайне неприятной ассоциации, также связанной с его фамилией. В памяти всплыл обидный упрёк командира. Нет, не прав он, абсолютно не прав. Горе он, видите ли, с ним мыкнет! А вот если несколько смягчить её начало и не «гыкать» так натужно, то на слух она у него вполне себе морская, разве что с небольшим горским акцентом.
Он удовлетворённо улыбнулся этой мысли и безмятежно заснул.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.