Я уже не раз «клавил», ссылаясь на рассказы своего коллеги, бывшего контролера следственного изолятора № 1 города Челябинска.
Основную часть своей сознательной жизни он провел в местах заключения. Представьте, двадцать два года, он, изо дня в день, видел колючую проволоку, решетки, двери камер. Вращался среди враждебно-настроенной публики, причем это относилось не только к тем, кого он охранял. Ведь коллектив сотрудников СИЗО был своеобразный. Двадцать два года! Круче, только срок пожизненного наказания.
А какой опыт! Какое философское восприятие жизни, обзавидуешься. Но, иногда, мне кажется, что и сам он, весь, пропитался запахом тюремных коридоров и камер.
А рассказы интересные и в тематическом плане, впечатляют.
Один раз, в обеденный перерыв, он то ли спросил, то ли реплику бросил, мол, кто-нибудь в курсе, как приводится в исполнение приговор о высшей мере наказания. Ну, давай валяй, это был единственный ответ, застывший на лицах.
В бывшем СССР тема исполнения высших приговоров была закрытой. Непосредственные же участники этого процесса давали “подписку о неразглашении”. Но, тем не менее, в СИЗО сотрудники учреждения и даже некоторые сидельцы в камерах были в курсе как выглядят эти люди.
Обычно о лицах, приговоренных к высшей мере, и этапируемых в их учреждение, сообщалось заранее. Содержались они в в особом корпусе, отдельных камерах, исключавшийся полностью общение с другими заключенными. Даже встречи с родственниками были запрещены.
С момента вынесения приговора до его исполнения проходило довольно много времени, ведь приговоренному давалась возможность подать апелляцию и написать прошение о помиловании, если же он считает приговор необоснованным. Среди ожидавших исполнения приговора, были и такие, кто отказывался от этого права.
В таком случае составлялся акт об отказе осужденного написать прошение о помиловании, который отправляли так же, как и заявления с просьбой о помиловании, прокурору по надзору, в прокуратору республики, которая, в свою очередь, отправляла все эти документы в президиум Верховного Совета СССР.
Там существовала специальная комиссия по рассмотрению всех заявлений. Пока она рассматривала, человек находился у них в СИЗО.
Если осужденный оказывался помилованным, то приговор заменяли на пятнадцатилетнее тюремное заключение. Ну а если поступал отказ, то его приводили в исполнение.
Бывали моменты, с его слов, когда «судьба сама решала» сокращая время ожидания.
Исполнение приговора всегда происходило ночью, после двенадцати часов.
При этом обязательно были присутствие начальника тюрьмы, прокурора по надзору, исполнителя и врача, являвшегося начальником медицинской экспертизы, который констатировал факт смерти.
Действие осуществлялось пистолетом системы ПМ почти в упор. Непосредственно присутствовали при совершении всего этого Обвинитель в звании подполковника и исполнитель с погонами капитана.
Чтобы притупить чувство тревожного ожидания осужденному сообщали, что он этапируется в другое учреждение, поэтому, мол, с вещами на выход. Человека вели по коридору, затем по лестнице спускались в подвал и тут он догадывался, что время истекло.
Далее надевали наручники и вели в подвальное помещение. Камера, в которой осуществлялось основное действие, была не большой и оббитая изнутри резиной, на полу опилки.
Камера закрывалась, зачитывался приговор, совершалось действие, после чего исполнители уходили. Следом заходил врач и другие лица, проверялось наличие признаков жизни, и подписывался акт.
Затем из состава хозобслуги осужденные через другую дверь заносили ящик, укладывали тело и вывозили на специальное кладбище.
В могильный холм втыкалась палка без имени. Исполнителям давалось три дня и спирт, для снятия психологического стресса. Оценивался такой труд не слишком высоко, вроде производилась какая-то доплата ежеквартальная в размере ста рублей. Вознаграждение немного больше чем у обычного служаки.
.
