Здравствуйте, друзья. Те из вас, кто читал «Тобол» Иванова, вероятно, припомнят жутко-завораживающую сюжетную ветку девушки Алены, готовившейся «вознестись на небесном корабле» — принять мучительную смерть в огне вместе с единомышленниками-старообрядцами. Как и многое в «Тоболе», этот сюжет имеет под собой реальную основу – «гари» в старообрядческой среде были широко распространены. Почему именно смерть в огне, как идеологи раскольничества обосновывали саму возможность «спасения души» через самоубийство для христианина, и с чего начинались самосожжения – именно об этом мы сегодня и поговорим.
Итак, на дворе 17 век. Реформы Никона и церковный раскол. Сторонники «старого обряда» считают себя истинными христианами и защитниками древней православной веры, тогда как никонианские реформы воспринимаются ими как признаки пришествия Антихриста. Чтобы сохранить благочестие, старообрядцы или уходят в леса, основывая там скиты, или же обрекают себя на смерть, стремясь обрести «мученический венец», подобно древним христианам.
Все началось с вязниковских лесов, где старец Капитон Колесников собирает вокруг себя единомышленников. Он учит отшельнической жизни и укрощению плоти – через крайний аскетизм и строгий пост. Капитон и его ученики постятся, полностью отказываясь от еды три дня в неделю. Именно этот суровый аскетизм в дальнейшем трансформируется в идею о самоубийстве как о духовном спасении. Позднее Капитона назовут «первым за смерть стоятелем», а среди его учеников зародится идея о спасительной смерти в огне. Именно поэтому самосожженцев первое время будут называть «капитонами».
Идеологическое обоснование же для самосожжения создал никто иной, как протопоп Аввакум. Самоубийство воспринималось в христианской этике как тяжкий грех, поэтому многие старообрядцы обращались к Аввакуму с вопросами о том, насколько приемлема добровольная смерть. Протопоп же привел в пример раннехристианских мучеников, совершивших самоубийство, чтобы избежать попадания в руки врага и поругания: «Святая мученица Соломония, после мучения детей своих, не доставшись рук человеческих нападения, помолившись Богу, и в разжегшуюся сковраду себе вверже, и тако дух свой предаде»; рязанская княгиня Евпраксия, которая, «не восхоте нечистивому царю Батыю предатися», с младенцем на руках бросилась с «высокия храмины», а девица Пелагия из жития Лукиана «веры ради Христовы» выбросилась из окна. Также Аввакум обращается к Ветхому Завету, где Бог испытывает Авраама, веля принести его сына, Исаака, в жертву – и сам Исаак готов добровольно принять смерть из любви к Господу. Таким образом, протопоп Аввакум приравнивает самоубийство к подвигу за веру.
Но почему же именно «огненная смерть»? Старообрядцами практиковались и «запощивание» (добровольная смерть от голода), и самоутопление, и самозакапывание – но широкое распространение получило именно самосожжение. Известный фольклорист М. Б. Плюханова связывает это с тем, что «гарь» ассоциировалась со Страшным судом. В народном сознании Страшный суд отождествлялся с переходом через «огненную реку», а само пламя, еще с языческих времен, считалось очищающим. Здесь следует привести достаточно показательный пример – «вознесение» Игнатия Соловецкого, которое описывалось так: «егда загореся церковь и дым великий восхождение со огнем на аере и после большаго дыму из самыя церковныя главы… изыде отец Игнатий с крестом в великой славе и светлости, и поднявся пойде в высоту…»
Идеи обретения мученического венца через «огненную смерть» распространялись странствующими «наставниками», которые в своих проповедях учили, что христианский мир гибнет и грядет царство Антихриста, где никониане являются антихристовыми слугами, и только сторонники «старого обряда» являются единственными стоятелями за веру. Однако они обречены на гонения и мучения. Чтобы «цело соблюсти веру», им остается удалиться от мира, а лучше – принять мученическую смерть.
Таким образом, нами были рассмотрены причины столь массового распространения "огненной смерти": только за конец 17 века в «гарях» погибло свыше 8 тыс. человек, а отдельные случаи массового самосожжения встречались и в 20 веке. Также нельзя не отметить то, какую мрачную роль сыграл протопоп Аввакум в принятии идеи "добровольной смерти" как подвига за веру, хотя мы не должны забывать, что подобная смерть в христианстве является тяжким грехом.