Ночь. В жалкую лачугу, ничем не отличающуюся от сотен других casa в фавелах, по одному-два человека стекается народ. Стороннему наблюдателю это почти незаметно, но вот офицер полиции, приставленный за домом следить, насчитал уже почти полсотни negros и mulatos, что вошли и не вышли.
Из-за туч выходит луна, осветив на мгновение район, и вновь исчезает. Из дома начинает слышаться глухой ритмичный звук барабанов и звонкий, через такт, будто бы маракасов.
Офицер хмурится: пора брать эту секточку.
***
Африканских рабов начали активно завозить в Бразилию примерно с третьей четверти XVI века, когда португальцы открыли для себя выгоды атлантического треугольника (Африка - колонии - метрополия).
С четвёртой четверти размер завоза негров достиг небывалых масштабов (отчасти вынужденно: в 1574 португальский король запретил обращать местных индейцев в рабов), и масса чернокожих работников на местных плантациях, особенно в прибрежной Баие, продолжала расти по экспоненте.
Здесь (или почти здесь) и берёт начало наша короткая история: про то, как африканцы молились.
А собственно молиться было зачем и кому. В тяжелейших - ну, не в таких, как у англичан на Барбадосе или голландцев на Кюрасао, но всё-таки в тяжёлых - условиях важность утешительной функции религии возрастала многократно.
Естественно, португальцы, относившиеся к negros хоть и неприязненно, но довольно терпимо, пытались обращать их в свою - всепрощающую и всеутешающую - веру и (немножко) культуру, а языком общения между рабами и так по причине, в основном, этнических и прочих отличий, оказывался язык их господ (упрощённый, впрочем, и перемешанный с индейскими и африканскими словечками).
Ключевое - пытались. Из попыток окультуривания выйдет жестокая и страстная бразильская культура, ассимилирующая вообще всё на свете (и ассимилировавшая бывших хозяев); из попыток научить языку - современный бразильский вариант португальского, сильно отличающийся от бати цветом кожи. Из попыток окрестить - то, о чём я пытаюсь начать писать, но никак не могу на протяжении уже половины заметки, не иначе вуду-магия какая-то.
Синкретический культ - кандомбле. Чистое язычество, под палками надсмотрщиков мимикрирующее под христианство.
Тут следует заметить, что несмотря на этнические отличия, большая часть рабов была из единого - в общем-то - африканского народа йоруба, исповедовавшего традиционное африканское язычество - Ориша.
В принципе, Ориша не так далеко от первых представлений, возникающих в голове при словах "африканское язычество" - да, те же самые тысячи локальных богов и божков. отвечающих за всё на свете: от охоты до брачной ночи; верховный бог-создатель; жертвы и дикие ритуальные пляски под барабаны.
Вместе с проданными в рабство африканскими жрецами и прихожанами Ориша переехало в Бразилию (причём почти неизменным). Но тут начались сложности: во-первых, рабы во втором и третьем поколении помнили традиции предков с некоторым искажением; во-вторых, хозяева жесточайшим образом пытались бороться с любыми формами кооперации между своими рабами, пусть даже и с совместным отправлением культов.
Особенно с совместным отправлением культов! Ведь долг христианина состоит в том, чтобы отучить этих negros от дикости - пусть даже насильно - и приобщить к свету Христа.
И negros во втором и третьем поколении начали приспосабливаться, причём довольно хитроумным образом. Прозвища и образы множества языческих богов скрывались под масками и именами святых: богиня моря Иеманжи стала святой Екатериной; бог охоты - святым Бенедиктом; ритуалы отправлялись в строгой тайне только среди посвящённых под звуки изготовленных секретно барабанов-атабаке и погремушек-кашиши.
Кандомбле ушло в подполье. И вышло из него преображённым, но сохранившим традиции, только спустя пять сотен лет, во второй половине XX века.
Самым тесным образом легализация этого синкретизма связана с выходом из фавел во дворцы капоэйры - бразильского боевого искусства, как и кандомбле, рождённого на плантациях из африканского наследия.
Собственно, многим бойцам (или игрокам - jogadores) капоэйры традиции синкретизма близки - некоторые в Бразилии даже продолжают его исповедовать. Впрочем, тут нужно знать специфику: бразилец здесь схож с русским, и понятие "крещён" очень расплывчатое. Подавляющее большинство населения - католики, но вот на самом-то деле...
Вернёмся в фавелы конца XIX века.
***
Звук полицейского свистка разрезал ночную тишину, и в дом ворвались жандармы с факелами. Звук барабана тут же прервался; танцующие смешались и, несмотря на длящийся вроде бы ритуал, стремительно пустились из дома кто куда.
Офицер полиции смачно плюнул на языческий алтарь. Придётся подождать утренней roda капоэйристов: они точно должны собраться где-то в фавеле...
Но это уже другая история на другой вечер.
Автор - Андрей Гуренко