8 марта можно отмечать не только женский праздник, но и 100-летие введения экономической политики – НЭП. И, как во времена перестройки, «романтики» опять заговорили о необходимости внедрения ее опыта.
Экономическая история – наука о граблях, на которые мы постоянно наступаем. Не пытаясь разобраться в условиях, при которых принимались те или иные решения, не изучая последствия, к которым привели те или иные директивы очередного лидера, мы вновь предлагаем провозгласить: «При мне будет, как при бабушке!». Зачем думать, пилить надо!
Это относится и к бездумному восхищению реформами Александра II, Александра III, Столыпина. Даже Горбачева решили гальванизировать, попытавшись сдуть с него нафталин, в связи с очередным юбилеем.
Итак, введение НЭПа было объявлено на X съезде РКП (б) (8–16 марта 1921 года). Это был тактический маневр, решающий единственную задачу – обеспечение населения товарами повседневного спроса в посткризисный период. Руководство страны, дав возможность крестьянину себя накормить, передав в частные руки мелкорозничную торговлю и допустив возможность спекуляции, организовало систему снабжения населения товарами и в какой-то мере сняло социальную напряженность.
За три-четыре года НЭП выполнил две задачи: снял острую проблему надвигающегося голода и преобразовал мощную капиталистическую кооперацию в социалистическую. В результате выкорчевать ее смог только «реформатор» Н.С. Хрущев. арендные предприятия действовали даже в осажденном Ленинграде. К концу 1980-х годов следов кооперации в СССР не осталось, так что опираться на опыт НЭПа было бесполезно. Как, впрочем, и сейчас.
Кто-то рассчитывал, что через некоторое время спекулянт превратится в честного торговца и начнет вкладывать деньги в промышленность. То есть ставился простой и возникающий поныне вопрос: «Можно ли рассчитывать на помощь спекулянта в развитии государственной экономики?». История НЭПа дала однозначный ответ: нет. История перестройки и постперестройки подтвердила это.
Спекулянты подобны пузырькам в минеральной воде или соли в пище, в небольшом количестве они необходимы, но, сделав их опорой своих планов развития, обрекаешь дело на провал.
В 1920-х годах нэпманы в подавляющем большинстве не обладали ни необходимыми знаниями, ни капиталами для проведения индустриализации. Так и кооператоры в 1980-х не могли преобразовать страну.
Сила частного капитала была не в производстве, а в посредничестве, торговле. Созидательной силы в условиях НЭПа и перестройки он не имел.
Ориентация правительства при введении НЭПа на тресты (чем-то напоминающие госкорпорации) при отсутствии жесткой границы между частной и государственной собственностью создавала широкие возможности для коррупции.
Выполнив поставленные перед ним задачи, НЭП, став обузой, был обречен. Для проведения необходимой импортозамещающей индустриализации он был бесполезен. Сохранение НЭПа не позволяло выйти за рамки периферийного капитализма.
Попытавшись использовать опыт НЭПа во время перестройки, мы после краха СССР «латиноамериканизировали» страну (не случайно в 1990-х годах был так популярен «опыт» пиночетовского чили) и в результате «упали» туда, куда другие пытались залезть.