Бытует такое мнение – и отчасти я с ним согласен, - что всё самое интересное и приятное в нашей жизни происходит неожиданно. Счастье редко поддаётся планированию. Мгновения его мимолётны и подчас столь противоречивы внешним обстоятельствам, что происходят, кажется, вопреки логике и здравому смыслу.
Интригующее начало, не правда ли…
Теперь, если позволите, несколько слов для понимания обстоятельств дела, и продолжение незамедлительно последует.
С самого начала лета дожди шли беспрерывно. Это был один сплошной не прекращающийся ни на минуту ливень. Уровень воды в колодце практически сравнялся с поверхностью земли, чего не наблюдалось даже весной в разгар паводков. Температура не поднималась выше средних октябрьских значений.
Затем в одночасье всё изменилось.
Дождь закончился, вышло солнце и началась тропическая жара. Парило так, что влажность воздуха была абсолютной. По утрам стояли сплошные туманы. В один из таких дней, копаясь в сарае, мой взгляд скользнул по рюкзаку с металлоискателем, затем ненадолго задержался на велосипеде и перешёл на часы – они показывали начало двенадцатого.
Спустя четверть часа я выезжал из ворот.
Дорога в лес была прекрасна. Таких луж я не видел до этого никогда. Путь мой лежал в одно давно намеченное местечко, но внутренний голос, который включается иногда довольно удачно, намекнул мне начать поиск незамедлительно.
Не найдя весомых контраргументов, я собрал прибор и начал движение по сухим местам вдоль уходящей в чащу леса дороге. Велосипед пришлось припрятать в кустах, но места у нас глухие, грибники их не жалуют, и за его сохранность я не беспокоился.
И происходит следующее. Буквально на гребне, который отвалил возможно трактор, а может и заезжий джип, то есть в куче верховой, слегка подсохшей грязи я вылавливаю очень тонкий, хороший сигнал. Первый же ком откинутой земли звенит уже гораздо бодрее, я беру его в руку и методом деления пополам встречаюсь лицом к лицу с чешуйкой, которая, судя по кириллическому обозначению даты намекает мне на эпоху Петра Великого.
Ясно, понятно. Хорошая дорога. Ходил по ней, ещё с первым прибором. Да и со вторым тоже, бывало, прохаживался. И вот теперь чешуя.
Но время не ждёт, и я продолжаю движение. Лужи впереди подтверждают собой теорию зарождения жизни в воде. Их поверхность буквально кипит от беспорядочного движения всевозможных организмов, бушующих в нагретой солнцем воде.
И происходит следующее. Буквально одна за одной – ну то есть с площади в несколько квадратных метров вылетают две весьма приличных монеты, а именно:
1. Две копейки 1924 года, слегка щербатые, но в хорошем сохране.
2. Три копейки 1900 года. Степень изъеденности равнозначна своему более младшему собрату по эпохе и номиналу, но сохран отсутствует как таковой.
Хорошенькие дела. А ведь я еще по сути и не начинал.
По приметам, которые не подвержены влиянию времени и стихии, сворачиваю в лес. Это новый лес, молодой. Посадки времён СССР – ровные шеренги елей, идти меж которыми очень удобно, но только в одном направлении.
А мне не всегда нужно именно в одном, и приходится, как по волнам, пересекать остаток посадки напрямик, подбираясь к небольшой поляне.
Теперь это уже и не поляна вовсе. Она зарастает беспорядочно. Много борщевика, крапивы. Но походить ещё есть где.
Кстати, чуть не забыл. В посадке выпала еще одна находка из разряда неожиданных. Это серебряное колечко, женское, довольно изящное и скорее всего не старое.
Если всерьез задумываться о происхождении некоторых артефактов, которые земля наша подбрасывает мне периодически, то можно претендовать на новую историческую теорию как минимум.
Но оставим эту великолепную возможность кабинетным экспертам. Мне интересно искать и находить, чем я собственно и рассчитываю заняться, но… только после обеда, время которого подкралось незаметно.
Пока на костре закипает вода в котелке, небольшой исторический экскурс. Оказался я здесь в том году осенью, но поздновато по времени – долго бродил по лесам, и на поиск осталось не более часа. Однако и этого часа хватило понять, что местечко это не простое.
Теперь, когда дефицита времени нет, можно подойти к вопросу более вдумчиво. Первым делом обхожу периметр. Не просто так, разумеется. Прибор включен, сигналы есть, и один из них приносит мне изъеденную до неузнаваемости, но всё же различимую полушку 1731 года, которую можно принять за точку временного отсчёта.
Небольшая просека у этого места приглашает меня прогуляться по ней, и конечно же я отвечаю согласием. Тишина под катушкой обманчива. Такое бывает – просто ниоткуда приходит абсолютно чёткое понимание, - сейчас будет сигнал.
И это чувство не обманывает никогда. Как неизбежность, с интервалом не более десяти минут, один за одним три изумительно чётких сигнала приносят мне под занавес рабочего дня:
- серебряную нательную иконку с изображением Богоматери Иверской, три копейки 1872 года выпуска, гладкую, как коленка, и ещё нечто круглое с остатками герба, не более того.
Как ни крути, а по совокупности находок и сопутствующим обстоятельствам коп следует признать в достаточной степени успешным.
И происходит следующее. На горизонте группируются тучи. Я быстренько разбираю прибор и в скором темпе возвращаюсь через еловые посадки к дороге. Нахожу в кустах велосипед и объезжая лужи по узкой кромке сухой земли, выбираюсь из сумрачной глухомани леса.
Первые дождя капли застают меня на повороте к дому.
