Я прошел в холл. Это была просто проходная комната, по сути даже просто широкий коридор. Т.е. узкий коридор перешел в широкий, и образовался, таким образом, холл, где были поставлены скамейки и даже целый стол. Такая заводь коридоров отделения полиции. За столом сидели двое. С одной стороны парень вполне приличного вида, с другой стороны более взрослый мужчина вида более маргинального. Совсем маргинального. Там сидел человек, про которых обычно говорят – без определенного места жительства. Даже если место жительства у них вполне определенное, просто это скорее уже имя нарицательное. Так же, как и не каждый любитель полихачить на дороге носит фамилию шумахер, так и не каждый человек по каким-либо причинам оказавшийся в таком положении, является бомжом. Как выяснилось позже, этих двух в отделение доставили вместе. Они не были друзьями, да и вообще не были знакомы. Они и увиделись-то впервые на остановке перед тем, как доблестные сотрудники росгвардии их задержали. Один, тот, что помоложе пил пиво. Причем сделал все, как надо, спрятал его в непрозрачный пакет. Второй же пил водку. Он откровенно бухал, даже не пытаясь прятаться. Первому просто не повезло оказаться в тот момент на одной с ним скамейке. В итоге, их обоих доставили в отделение за распитие алкогольных напитков в общественном месте для составления протокола. План по штрафам, видимо, никто не отменял. А два это больше, чем один, ровно в 2 раза. Поэтому никто и не попытался разобраться, а просто забрали всех, кто был рядом. Проходила бы там мимо них беременная женщина, то, скорее всего, она бы тоже оказалась здесь с ними. Так ей бы еще потом пришлось объясняться с каким-нибудь инспектором из органов опеки.
На соседней скамейке сидели парень с девушкой. Взгляды у обоих были испуганные. В глазах было какое-то непонимание того, что происходит. Я сначала подумал, что их так же, как и меня, ограбили. Но у меня прошло уже 2 дня, и все внутри уже утихло, а их, может быть, ограбили только сегодня. Может быть, их ограбили прямо на улице? А может, и того страшнее, кого-то убили у них на глазах? Но нет, они оказались не потерпевшими, и не свидетелями. Их, как и двоих предыдущих, в отдел доставили сотрудники росгвардии. Доблестные сотрудники росгвардии. И судя по свежему кровоподтеку под глазом парня, задержание было грубым. По внешнему виду парня и его поведению и не скажешь, что он какой-то агрессор. Очевидно, кто-то перестарался с задержанием, осознавая, что никаких последствий за превышением им своих должностных полномочий его не ждет. Нет, конечно, может он и сам ударился где-то об ветку или еще что-то? Может, он просто прямо в отделении решил выдавить огромный прыщ, который мешал ему последние дни? Не хочется без прямых доказательств обвинять кого-то, поэтому остановлюсь на том, что вероятность того, что его покалечили сотрудники росгвардии или же он сам себя 50 на 50. На третьем часу ожидания следователя я узнал, по какой причине их сюда доставили. К ним вышел полицейский, и сообщил им, что сейчас их увезут, а завтра сразу же с утра будет суд. Им приписывали статью за хулиганство. Они были удивлены, так как ничего не делали, но следователь сказал, что некая женщина, которая была свидетелем, написала на них заявление, а сам дед претензий к ним не имел. Все это было очень непонятно, но прояснилось, когда девушка спросила разрешения позвонить родителям. Ей разрешили. Она позвонила отцу, и все рассказала.
Суть рассказа заключалась в следующем. Они с молодым человеком ехали откуда-то из гостей. Откуда точно я не уловил, периодически отвлекался на еще одного посетителя данного заведения. О нем немного позже. Они ехали в автобусе, как вдруг к парню подошел другой парень. Оказалось, это был его друг детства. Настолько далекого детства, что этому парню и не особо хотелось с ним говорить, но пришлось. И неожиданно у этого друга детства просто на ровном месте случился конфликт с одним пожилым пассажиром того же автобуса. Это тот самый дед, у которого претензий ни к кому не было. В ходе конфликта этот друг толкнул дедушку, за него вступилась та самая женщина, которая написала заявление на ребят. Когда они все вместе вышли из автобуса – эти двое, друг детства, дедушка и женщина, то они увидели гулявших рядом росгвардейцев. Этот друг, который, по сути, был единственным участником конфликта, точнее, его главным действующим лицом, виновником, потому что участниками можно назвать всех, кто так или иначе отметился в нем, хотя бы даже словом, быстро сбежал. Все остальные в автобусе были лишь зрителями, т.е. свидетелями, но они исчезли, когда автобус закрыл двери и отъехал от остановки. Женщине было все равно, кто и чей там был друг, и как давно они не виделись. Ей некогда было в этом разбираться, зато было когда писать заявление. Она просто обвинила этих двоих в том, что они напали на дедушку. Тот, в свою очередь, просто ушел домой. Росгвардейцам тоже некогда разбираться во всех нюансах происходящего. В итоге, они просто без разбора упаковали тех двоих, на которых указала женщина, и увезли их в отделение. Почему они послушали женщину, а не ребят, для меня осталось загадкой. Возможно, та выглядела более убедительно или авторитетно, а может ребята просто, оказавшись в шоке от происходящего, ничего не говорили. В любом случаи, они оказались в отделении.
Это были первые два случая, когда я вживую столкнулся с работой представителей росгвардии. И оба сразу же мимо. Ну ладно, один 50 на 50. Так что общая картина 75% на 25%. Хотя алкоголика скорее надо было отправлять в какой-нибудь отрезвитель, если они сейчас существуют. Ему все равно нечем заплатить штраф за нарушение общественного порядка. А потом отправить в центр реабилитации алкозависимых. Существование таких на государственном уровне еще более сомнительно. Не могу уверять наверняка, что их не существует, просто у меня не было поводов в них нуждаться. Государству куда интереснее устанавливать акцизы и налоги на алкогольную продукцию. Все это приводит к удорожанию спиртного. А государство от этого в казну будет получать еще одну незаметно вытащенную из кармана простого жителя страны копеечку. А как же те, кто уже не сможет покупать более дорогой алкоголь? Это ничего, пусть травятся дешевым техническим спиртом. Естественный отбор. Людей в стране еще очень много, и пока будут рождаться новые, государству будет выгодна алкозависимость. Удивительно, что из тех же соображений не легализовали наркоманию. Видимо, общественное мнение еще слишком сильно, чтобы делать вообще все, что хочется. Чем алкоголик лучше наркомана? Наверное, это скорее риторический вопрос. Для себя я ответа найти не смог.
В отделении творился настоящий хаос. Кто-то постоянно приходил и уходил. Часто это были люди в штатской одежде. Наверное, какие-то следователи, но среди них не было того, которого ждал я. В один момент к нам вышел дежурный с чьим-то паспортом в руках и начал спрашивать, кто из нас Иванов. Ивановых среди нас не было. Оказалось, кто-то доставил буяна, и посадил его в камеру. Сделал это мимо дежурного следователя, оставив паспорт этого буяна у того на столе, и ушел. Смена его закончилась. Зачем утруждать себя какими-то протоколами, тем более что это твоя обязанность, если твоя смена закончилась?
Где-то в промежутке между всем этим, я заметил в углу спящее тело. Именно тело. Назвать его человеком у меня язык не поворачивается. Похоже, он единственный из присутствующих в этом помещении, кто был там абсолютно, стопроцентно верно. Очевидно, он бывал здесь уже ни раз, и тот угол, в котором он спал, он уже давно облюбовал. Сквозь сон он начал кричать что-то не совсем понятное, но если обобщать, то это были какие-то угрозы расправы кому-то. Вероятно, ему что-то снилось, может что-то вспоминал. От него сильно воняло мочой и алкоголем. Через каждое слово он вставлял мат. Запас матерных слов у него был небольшой. Впрочем, он был не сильно меньше запаса нематерных слов. В основном, это были 2-3 слова в различных вариациях, которые он вставлял между остальными 3-4 нематерными словами, которые он тоже знал. Ни следователей, проходящих мимо, ни других полицейских или росгвардейцев он не смущал. Они с ним разговаривали на одном языке. Слушая их разговоры между собой, порой казалось, что от него они отличаются только тем, что не ссут под себя. Через полчаса угроз воображаемому врагу, он проснулся. Достал сигареты и закурил. Прямо там же, в том же углу отделения, в котором он спал. Сигаретный дым долетел до кабинета дежурного полицейского. Почувствовав запах дыма, он выбежал в коридор к нам, и чуть ли уже не замахнувшись кулаком на парня, которого привезли росгвардейцы за распитие алкоголя на остановке, начал кричать на него, подумав, что курит он. Абсолютно непонятно, почему он выбрал именно его. Ни на секунду не замешкавшись, тот сразу же указал на сидящего в углу с сигаретой мужчину. Он сразу же получил удар ногой в плечо. От удара он выронил сигарету, и, решив, что одного удара ноги ему достаточно, потушил ее, и лег спать дальше, продолжая бормотать под нос себе что-то невнятное. Из всего этого звукового потока можно было разобрать отдельные слова, а иногда даже целые словосочетания. Он повторял одно и тоже по кругу несколько раз. За один круг удалось разобрать одни слова, за второй другие. В итоге, мне удалось сложить такую картину – он рассказывал кому-то, толи во сне, толи у него были галлюцинации, что он очень крутой человек, с ним связываться опасно, у него серьезная крыша, а сам он смотритель ленинградского вокзала. Должно быть, он приехал к нам из Москвы. Возможно, он просто готовил свою речь для общения со следователем.
На исход третьего часа ожидания, в отделение прибыл нужный мне следователь. Тот самый, который делал опись в моей квартире, и который сказал мне привезти замки в отделение. Но, к моему сожалению, он прошел мимо меня, и отправился сразу же к телу, лежащему в углу и бормочущему себе под нос. Он пнул его ногой, чтобы тот проснулся, и позвал его к себе. Они вместе ушли за дверь, в которую периодически заходили, очевидно, другие следователи. Там виден был коридор, наверное, где-то там дальше был его кабинет. Вот, черт, надо было и мне подготовить речь. Получил бы ногой по ребрам, но зато уже мог бы идти домой, а так пришлось ждать, когда он выйдет обратно, потому что зайти в ту дверь нельзя было, так как она была под кодовым замком. Да, такие же, как раньше стояли на входных дверях в парадные. Защита такая себе, и код можно было подсмотреть, когда кто-то туда заходил. Или же банально посмотреть на кнопки. Наиболее часто используемые, были бы сильнее затерты, это и был бы код. Но я не рискнул. Раз уж дверь эта, в отличие от всех остальных, под замком, значит вход туда, как минимум, ограничен.
Спустя некоторое время тот самый смотрящий ленинградского вокзала вышел оттуда. Он бросил какую-то визитку, которую ему там дали, и со словами – «Н…й мне нужна эта ваша помощь? Н…я мне эта программа реабилитации?», покинул отделение. Просто пошел к входной дверь, нажал на кнопку замка, и вышел. Через пару минут вышел следователь. Я попытался его окликнуть, но он не обратил на меня внимания, пошел к дежурному узнать, где тот задержанный, который пару минут ушел от них. Сюрприз, он просто ушел от вас. Ему не нужны были документы, если они вообще у него были, поэтому его там ничего не держало. Следователь вышел на улицу, и через мгновение вернулся вместе с потерявшимся. Вторая попытка разговоров опять ни к чему не привела. Он снова вышел оттуда крайне недовольным, и следователь сказал, что он может идти. Уходя, на пороге он сказал, что ему эта программа реабилитации не нужна. Он лучше сейчас пойдет и порежет кого-нибудь, и сядет обратно в тюрьму. Ему там было лучше, у него там были женщины, алкоголь и наркотики, а здесь нет ничего. Говорил он уже более понятно. Видимо, взбодрился, пока был за дверью в кабинете следователя. Он сказал все это прямо в отделении полиции, и они спокойно отпустили его, чтобы он кого-то порезал и сел опять в тюрьму. Пока вас не убьют, преступления нет. Наверное, логика такая у служителей закона.
Когда он ушел, мне, наконец, удалось привлечь внимание следователя на себя. Он немного поморщился, припоминая мое лицо, и когда я ему рассказал про ограбление нашей квартиры на днях, он окончательно вспомнил, кто я такой. Я показал ему замки, которые принес по его указанию. На что он мне с удивлением сказал, что ему эти замки не нужны. Он сказал, что замки я должен был принести следователю, которого назначили на мое дело, а он всего лишь принял у меня заявление. Назначить могут кого угодно. Может и его, а может и вообще кого-то из другого района. Мне должны были позвонить, но мне никто не звонил. Но это ничего, ведь у них есть неделя для того, чтобы открыть дело и назначить следователя. Целая неделя! За неделю все украденное у меня уже будет безвозвратно потеряно. Но закон, есть закон, даже когда он работает не в пользу законопослушных граждан. Мне нужно было дождаться назначение следователя, а пока со своими замками я могу идти на х… я могу идти домой.
Переполненный энтузиазмом, я вышел на улицу. Было настолько обидно за себя, за потраченное время, что хотелось выбросить эти замки в ближайшую урну. Но я человек хоть и импульсивный, но в первую очередь все же думаю о последствиях, поэтому я сдержал свой порыв и донес замки до дома. я должен был улететь в командировку в ближайшие две недели, поэтому на всякий случай оставил следователю номер телефона жены, который он должен был внести в материалы дела, он ведь его оформлял. Мне должны были позвонить до того, как я уеду в командировку, ведь у них всего неделя, а прошло уже три дня, но я решил перестраховаться с телефоном жены. Как оказалось не зря. Точнее зря. Сначала казалось, что не зря, но по итогу, по прошествии времени оказалось, что зря. За эти 2 недели мне так никто и не позвонил из полиции. Т.е. прошло 2,5 недели из одной, что у них было, и они так и не назначили следователя. А может, назначили, но решили не тратиться на такую мелочь, как допрос пострадавших. Дело-то – висяк, сразу понятно.
Уезжая в командировку, я все еще надеялся, что позвонят мне или жене. Надеялся – неправильное слово для этой ситуации, я ждал. Надежду я потерял вместе с 4-мя часами, бесполезно проведенными в отделении. Единственный плюс от всей этой истории был лишь в новых эмоциях, полученных в этом отделении. Они не самые приятные, но это такие эмоции, такие ощущения, которые в обычной жизни я вряд ли бы получил. Просто потому, что мой образ жизни подразумевает то, что я избегаю подобных ситуаций. Всегда получаешь какой-то заряд, когда встречаешь что-то новое для себя. В конце концов, можно написать об этом целую историю, а то и в двух частях.
Находясь в командировке заграницей, я не перевел свой телефон в авиарежим, как я это делаю обычно, чтобы случайно не позвонить кому-нибудь, находясь в роуминге. Мне смогли дозвониться кто угодно – коллекторы, которым мой номер указали, видимо, по ошибке, потому что имя человека, которого они искали, я слышал впервые; стоматология с предложением пройти бесплатную консультация; коллеги по работе, которые не знали, что я в командировке. Кто угодно, но только не следователь. Из полиции мне не позвонили, как и не звонили моей жене.
С того дня уже прошло несколько лет. Я уже давно не жду звонка от следователя. Меня сейчас уже, в принципе, ничего не волнует от этой истории, разве что, и то, правда совсем немного, лишь один вопрос – закрыли ли они это дело, или оно так и лежит у них в нераскрытых? И если закрыли, то где они взяли наши объяснительные? Кто их за нас написал? Они ведь должны быть в материалах дела? Получился совсем не один вопрос. Ну, раз так, то есть еще один вопросик, он не касается ограбления, но касается истории – что стало с тем смотрителем вокзала? Пошел он на улицу и порезал кого-то или так и продолжает присматривать за вокзалом? А те ребята? Удалось ли им избежать наказания за нарушение, которого они не совершали? А парень с собутыльником, которого он видел впервые? Что с ними случилось? Мда, не умею я задаваться лишь одним вопросом. Да и слукавил я, сказав, что ничего не волнует меня. Все случившееся, начиная от потери ключа, и заканчивая закрытой за спиной дверью отделения, оставили на памяти отпечаток. Жирный такой. Как будто кто-то в своих огромных берцах прошелся мне по мозгу, оставляя с каждым шагом мне новое воспоминание. Шаг – потерянные ключи, шаг – открытые двери квартиры, шаг – разбросанные вещи, и так далее, вытоптав у меня там, буквально, все, оставил мне эту историю.
Я надеялся, что это будет последний урок, если это можно так назвать, скорее, это был пинок, который нанесла мне судьба. По приезду из командировки я наивно считал, что мне удалось компенсировать те потери, которые мы понесли из-за ограбления перед командировкой. На 100% это была лишь моя вина. Никто другой из членов моей семьи ключи не терял, поэтому вернувшись из командировки с деньгами, я испытывал облегчение, что мне удалось хотя бы вернуть все к тому уровню, который был до ограбления. Но я не знал, что за углом стояла моя судьба, затягивая шнурки на своих ботинках потуже, чтобы нанести мне еще больший пинок. Пнуть меня еще сильнее. Пнуть так, чтоб я почувствовал ее ботинок у себя в жопе. Чтобы я понял – «щенок, это я пока еще разминаюсь. Не расслабляйся». Этот ужасный год все еще не закончился.