Однажды Евгений Шварц написал: «Есть произведения, которые мы только читаем, а есть такие, с которыми мы живём».
Думаю, это же можно сказать и о писателях: есть писатели, которых мы только читаем, а есть такие, с которыми мы живём. Как сам Евгений Львович Шварц, например. Или Андрей Платонович Платонов.
Я понимаю, что чтение любой книги — дело личного духовного опыта. И читатель сквозь книгу познаёт себя, и только себя. И любые суждения, даже самых гениальных толкователей, — лишь очень личное мнение. Недаром древние говорили, что мерило всему — человек; вот человеком, то есть самим собой, мы и можем мерить всё окружающее, в том числе, и книги.
Но, к счастью, есть много людей, думающих и чувствующих сходным образом…
По светлой мягкости в душе, которая появляется при чтении его книг, Андрей Платонов напоминает мне Чехова. И в то же время, как ни странно, для меня, он очень близок по мироощущению к Достоевскому. Когда я читала, например, «Братьев Карамазовых» или «Бесов», то очень чувствовала эту близость, почти сродство. Хотя пишут они совсем разным языком.
Платонов: «Ходил он опять по полю под облаками и думал обо всем - отчего так хорошо на свете, когда ничего тут нету хорошего и все дела известны».
Достоевский: "Ах милый, ну какое тебе веселье, когда ночь горишь в жару да кашляешь, так что грудь тебе чуть не разорвет". ─ "Мама, ─ отвечает ей, ─ не плачь, жизнь есть рай, и все мы в раю, да не хотим знать того, а если бы захотели узнать завтра же и стал бы на всем свете рай".
Платонов: Не томись за книгами — если б там было что серьезное, давно бы люди обнялись друг с другом.
Читая Чехова, Достоевского и ОСОБЕННО Платонова, я вспоминаю картину Эдварда Мунка «Крик». И слова самого Мунка о том, что человек на картине не кричит, — он зажимает уши от крика Вселенной…
В воспоминаниях современников есть такая история:
«Андрей страшно беспокоился за землю. Он ее воспринимал как живую. Очень любил землю. Помню, как он беспокоился, что земля у нас высохнет.
…В Рогачевке, где он мелиорацию проводил, Андрей привлек своего брата Петра. Они сделали орошение, и там зацвели сады. Когда осенью поспели фрукты, вдруг к нам домой привозят — не помню, на машине или подводе — огромное количество груш. Андрей даже в ужас пришел: куда девать? Всю кухню завалили. А у меня братьев было еще трое, и Андрей сказал нам: «Вы собирайте всех воронежских ребят, пусть они приходят, едят сколько хотят и с собой берут, чтобы все груши разобрали».
Вы тоже прочитали: …и привлёк Андрей своего брата Петра…? Или это только мне видится?
О языке Платонова написано много, однако, на мой взгляд, самые верные слова сказали Михаил Волохов и Владислав Отрошенко.
Михаил Волохов: «…создав неповторимую по сгущённости потока сознания и ритмике речь, (Платонов) фактически вышел за пределы вербального мышления. Он показал тотальную абсурдность не только реальности, но и слов, при помощи которых эту реальность люди описывают».
Владислав Отрошенко. Из «Книги для комментариев на скрипке»:
«Записные книжки Платонова …дают возможность развиться тому …впечатлению, что Платонов это посторонний дух на Земле, постигающий способ жизни в теле, в материи. И все же эти разрозненные записи, собранные в одну книгу, всего лишь обломки, шлейф пролетевшей над миром сокрушительной кометы – прозы Платонова. Принцип жизни этой прозы остается неразгаданным. Неразгаданной остается главная тайна Платонова, – тайна его языка, которая является следствием тайны его мышления и устройства души».
В сентябре 1981 года наши астрономы открыли новый астероид и назвали его в честь Андрея Платоновича. Так что теперь в огромном Космосе летит кусочек мирового вещества — «Платонов».
