ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Камчатка.
XI.
Ещё о Петропавловске. — Жертвы моря. — Петропавловск и Николаевск-на-Амуре.
Петропавловск — город чиновничьего мира; все учрежденья в нём почти исключительно правительственные. Имеется больница и начальная школа. Местные жители охотно посылают туда своих детей; курс — двухклассный, преподаёт сам начальник школы и три учительницы.
Вся школа содержится на небольшие казённые средства и добровольные пожертвования. С 1910 года, по инициативе вице-губернатора Камчатки, при школе организован на пожертвованные суммы интернат для детей крестьян окрестных деревень, вмещающий до 30 человек. Долго не могли придумать приманку для того, чтобы заставить жителей жертвовать; первый почин в этом положил в 1910 году военный охранный транспорт «Колыма». Офицерами, совместно с местной интеллигенцией, был поставлен любительский спектакль, давший сразу около тысячи рублей; это был первый спектакль города Петропавловска, после которого теперь уже правильно функционирует любительский театр, всегда дающий очень приличные сборы, идущие целиком на дела местных общественных нужд.
Петропавловская городская больница обставлена очень хорошо, но, к сожалению, в ней слишком мал служебный персонал: начальник больницы — он же единственный врач всего Петропавловска, с ног сбивается от массы работы. Помощниками его являются 5–6 сестёр милосердия и лишь один фельдшер. В семи-восьми верстах от Петропавловска издавна существует колония прокажённых. Где гнездится зачаток этой ужасной болезни, сказать трудно, но постоянно, время от времени, прибывают туда новые больные. Вообще же Петропавловск — сравнительно здоровый город, он не знает никаких эпидемий, повальных болезней и лишь одна наша общерусская болезнь — пьянство, развита там очень сильно.
Поразило меня местное кладбище. Оно сплошь пестрит крестами могил людей, утонувших у берегов Камчатки. На первом плане стоит памятник погибшим в Петропавловске в 1906 году шести матросами с транспорта «Колыма». Шлюпка с шестью матросами и офицером подходила к берегу, но была опрокинута бурунами; все бросились вплавь к берегу, покрытому острыми прибрежными камнями, между которыми с шумом переливались разбивавшиеся о них буруны. Лишь один офицер поплыл в море от берега. Сколько он ни кричал людям, сколько ни приказывал удаляться от камней — ничто не помогло. Все шесть человек были разбиты о камни, офицера же подобрала проходившая шлюпка.
Во время моего пребывания на Камчатке в конце мая 1911 года жертвой бурунов стали шесть человек с парохода «Транзит».
25 мая ушел из Петропавловска зафрахтованный Добровольным флотом норвежский пароход «Транзит». Капитан его был Норвежец, оба помощника — тоже; Русскими из администрации парохода были только сюперкарго и его помощники. «Транзит» развозил по рыбалкам рабочих, преимущественно Японцев; всего пассажиров на нём было около 400 человек. После развозки людей и грузов он должен был вернуться в Петропавловск около 10–13 июня.
27-го мая, около двух часов дня, в гавани Петропавловска неожиданно показался «Транзит» с приспущенными флагами. Около пристани стоял в это время военный транспорт «Колыма», который собирался уходить и уже начал оттягиваться. Немедленно был послан с «Колымы» офицер; от береговой администрации поехали на пароход уездный начальник и камчатский областной врачебный инспектор. Около трапа стоял какой-то русский чиновник, к которому мы сейчас же и обратились с вопросом:
— Что случилось?
— У нас погибли вчера шесть человек… Никого из Русских не осталось…
В первый момент мы не нашли слов, чтобы что-нибудь сказать. За два дня перед этими, когда уходил «Транзит», была чудная, совершенно тихая погода, и вдругъ…
Я поднялся к капитану, говорившему только по-английски и немного по-немецки, и застал его совершенно расстроенным. Из его рассказа я понял только, что при высадке на берег в бурунах, у рыбалки Налачево, в 40 милях от Петропавловска погибли шесть человек с его судна.
Капитан просил меня передать командиру «Колымы», что он просит прислать офицера для производства дознания и доктора; «Транзит» не мог уйти из Петропавловска, не имея в своём экипаже Русских. Разумеется, просьба капитана была тотчас исполнена.
Когда я расспросил пассажиров-очевидцев, выяснилась следующая картина несчастья:
Около часа дня 26-го мая «Транзит» стал на якорь около реки Налачевы, где находилась рыбалка рыбопромышленника Н.Е. Германа, на которую надо было высадить 40 человек рабочих. Берег был ещё весь в снегу, река скована льдом и прежде, чем высадить людей, надо было отыскать удобное для высадки место. Съ этой целью на берег отправились на двух шлюпках — на четвёрке и рыбацком кунгасе — сам владелец рыбалки Герман, сюперкарго «Транзита», его помощники, один матрос и восемь человек рабочих; на четвёрке управлялся помощник сюперкарго, на кунгасе он сам. Когда подходили к бурунами, четвёрка вдруг перевернулась и только через два часа её вместе с людьми, к счастью ещё живыми, выбросило на берег; кунгас же перевалил через ряд бурунов благополучно.
Развели на берегу костёр, обсушились немного и пошли отыскивать устье реки. Найдя место для высадки, решили отправляться обратно. Буруны в это время уже усилились. Четвёрку оставили на берегу; все сели на кунгас и тронулись.
Когда кунгас подошёл к последнему буруну, на него вдруг налетел такой сильный вал, что люди не могли справиться своими четырьмя вёслами, вода хлынула, семь человек очутились на волнах. Двоих очень быстро выбросило на берег, а пять человек были отбиты к кунгасу. Кунгас же в это время был окончательно затоплен водой. Оставшиеся около него люди пытались что-нибудь сделать, поставить его при помощи якоря поперёк волн, но окончательно выбились из сил, ничего не добившись. Часть бросилась вплавь к берегу; кунгас вдруг перевернуло, четыре человека попали под него. Тогда уже все решили бросить кунгас и спасаться. Сюперкарго три раза доплывал до берега, помогая людям выходить из воды, но когда отправился четвёртый раз — назад уже не вернулся…
Все оказавшиеся на берегу люди были настолько слабы, что не могли даже раздуть костёр и обсушиться. Иззябшие, промокшие, они уже не надеялись вернуться когда-нибудь обратно. Руки и ноги коченели, одежда покрывалась тонким слоем льда…
Только к девяти часам утра буруны настолько уменьшились, что можно было подойти к берегу. Японские рабочие, бывшие на «Транзите», на большом кунгасе пошли на берег, привезли несчастным провизии, пытались забрать всех, но только двое решились возвратиться, остальные же, под свежим впечатлением только что пережитого ужаса, пробыв в воде три-четыре часа, видя, что уже сильно темнеет, решили подождать утра. Наутро их всех привезли на «Транзит».
Погибли сюперкарго М. Прэде, рабочие Самуил Тихонов, Андрей Нестеркин, помощник сюперкарго В. Филонович, рабочие Василий Пануров и Пётр Павлюченко; тела первых трёх привезли в Петропавловск, а остальных не нашли.
На следующий день, 28-го мая, состоялись похороны несчастных жертв.
Грустное, тяжёлое впечатление производили три наскоро сколоченные гроба, закрытые национальными флагами.
Гроб геройски погибшего сюперкарго несли офицеры «Колымы», а рабочих — матросы. Почти весь Петропавловск провожал печальную процессию на кладбище…
Невольно вспомнилось, что в Петропавловске имеется уже три памятника погибшим у берегов Камчатки, а новое кладбище почти всё состоит из отдельных жертв моря.
После происшедшей катастрофы «Транзит» оказался в самом тяжёлом положении. Не имея никого в своём экипаже Русских, находясь под командою человека, который не мог нигде объясниться — он не в состоянии был двинуться дальше. Капитан был совершенно убит — задерживались грузы, люди, терялось дорого стоющее время.
Видя это, командир «Колымы» дал предписание командиру транспорта «Аргунь» назначить одного из своих помощников идти на «Транзит» в качестве сюперкарго, что и было выполнено в тот же день вечером. Находящийся в Петропавловске агент Добровольного флота говорит, что если бы не случайная стоянка «Колымы», они буквально не знали бы, что делать.
