Вторая половина пятой главы – поначалу как будто бы подтверждение того, что «несчастье — лживый сон» :
И Таня в ужасе проснулась…
Глядит, уж в комнате светло;
В окне cквозь мёрзлое стекло
Зари багряный луч играет;
Дверь отворилась. Ольга к ней,
Авроры северной алей
И легче ласточки, влетает;
«Ну, говорит, скажи ж ты мне,
Кого ты видела во сне?»
И дальше – ожидание радостных событий:
Но вот багряною рукою
Заря от утренних долин
Выводит с солнцем за собою
Весёлый праздник именин.
Но совершенно неожиданно снова появится мотив «зловещего сна»:
Вдруг двери настежь. Ленский входит,
И с ним Онегин.
Сравним:
…вдруг Ольга входит,
За нею Ленский.
Конечно, сейчас встретят прибывших совсем по-другому:
«Ах, творец! —
Кричит хозяйка: — наконец!»
Теснятся гости, всяк отводит
Приборы, стулья поскорей;
Зовут, сажают двух друзей.
И вновь тревожная нота – описание Татьяны:
И, утренней луны бледней
И трепетней гонимой лани,
Она темнеющих очей
Не подымает: пышет бурно
В ней страстный жар; ей душно, дурно;
Она приветствий двух друзей
Не слышит, слёзы из очей
Хотят уж капать; уж готова
Бедняжка в обморок упасть;
Но воля и рассудка власть
Превозмогли. Она два слова
Сквозь зубы молвила тишком
И усидела за столом.
Пушкин комментирует:
Траги-нервических явлений,
Девичьих обмороков, слёз
Давно терпеть не мог Евгений.
Но ведь обморока не было? В чём же дело? Вообще-то здесь крайне редкая у Пушкина недоработка. В первом варианте ХХХ строфа заканчивалась по-иному:
Она приветствий двух гостей
Не слышит, слёзы из очей
Хотят уж хлынуть; вдруг упала
Бедняжка в обморок; тотчас
Её выносят; суетясь,
Толпа гостей залепетала.
Все на Онегина глядят,
Как бы во всём его винят.
Всё встало на свои места: неожиданное появление Онегина (видимо, не только нам напомнившее про сон) вызвало обморок. И его реакция на происходящее становится более понятной…
Но почему же ещё так смутилась Татьяна? Ответ – в одной строке: «Сажают прямо против Тани». А ещё раньше будет:
Идут за стол рука с рукой.
Теснятся барышни к Татьяне;
Мужчины против…
А теперь почитаем комментарий Ю.М.Лотмана: «Места дам и мужчин за столом регулировались рядом правил… На именинах Татьяны дамы и мужчины сидели с двух сторон стола. Почётное место именинницы находилось в центре. Естественно, место для почётного гостя должно было быть против неё с мужской стороны. На это место посадили Онегина. Татьяна смутилась, поскольку в том, что Онегина усадили на почётном месте против неё, все должны были усмотреть подтверждение возможности его сватовства».
А продолжение описания именин – драма, которая разыгрывается на глазах у всех, но которой никто не замечает.
Раздражённый Онегин
Поклялся Ленского взбесить
И уж порядком отомстить, а пострадавшей, помимо Ленского, окажется Татьяна, не виновная ни в чём. Вспомним её переживания ночью – Пушкин точен и полон сочувствия героине:
Одна, печальна под окном
Озарена лучом Дианы,
Татьяна бедная не спит
И в поле тёмное глядит.
Его нежданным появленьем,
Мгновенной нежностью очей
И странным с Ольгой поведеньем
До глубины души своей
Она проникнута; не может
Никак понять его; тревожит
Её ревнивая тоска,
Как будто хладная рука
Ей сердце жмёт, как будто бездна
Под ней чернеет и шумит…
«Погибну, — Таня говорит, —
Но гибель от него любезна.
Я не ропщу: зачем роптать?
Не может он мне счастья дать».
Как бы ни оценивать «месть» Онегина, мне кажется, перед Татьяной он виноват бесспорно. И не только «странным с Ольгой поведеньем». Вот как он поздравит Татьяну с именинами:
Когда же дело до Евгенья
Дошло, то девы томный вид,
Её смущение, усталость
В его душе родили жалость:
Он молча поклонился ей,
Но как-то взор его очей
Был чудно нежен. Оттого ли,
Что он и вправду тронут был,
Иль он, кокетствуя, шалил,
Невольно ль, иль из доброй воли,
Но взор сей нежность изъявил:
Он сердце Тани оживил.
Как мало нужно любящему сердцу, чтобы ожить! И как горько потом разочароваться…
Заканчивая главу, Пушкин подробно опишет чувства Ленского: «вспыхнул, сам не свой», «не в силах Ленский снесть удара».
А что должна чувствовать Татьяна, когда видит то же самое, что и поэт? Более того, Онегин явно предпочтёт Ольгу ей:
Буянов, братец мой задорный,
К герою нашему подвёл
Татьяну с Ольгою; проворно
Онегин с Ольгою пошёл;
Ведёт её, скользя небрежно,
И, наклонясь, ей шепчет нежно
Какой-то пошлый мадригал,
И руку жмёт… (конечно, слово «пошлый» во времена Пушкина означало совсем не то, что сейчас, а просто «обыкновенный, ничем не примечательный, заурядный»).
Вот и сделан ещё один шаг к трагедии…
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал.
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
"Оглавление" всех статей, посвящённых "Евгению Онегину", - здесь
Навигатор по всему каналу здесь
