Илья открывал глаза и щурился от яркого солнечного света. Ему казалось, что он лежит прямо под солнечными лучами, и они ласкают его не теплом, а норовят прожечь в нём отверстия.
— Опять жар начался, — услышал он откуда-то издалека.
— Mama, setzen Sie sich hier. Ich muss mich in Ordnung bringen. Wie kann ich so zerzaust vor ihm erscheinen? (Мама, посидите тут. Мне нужно привести себя в порядок. Как же я такая растрёпанная перед ним предстану?), — сказала Лея на немецком и выбежала из комнаты.
Илья не узнавал эти голоса, этот язык. Не мог понять, где он находится. Приподнял голову, осмотрелся. Над ним стояла женщина, но лица не было видно. Пелена перед глазами не позволяла разглядеть незнакомку.
Пелена пропадала на секунду, А Илья всё равно не успевал разглядеть, словно перед глазами проносились сотни фотографий и нужно было угадать, кто на них изображён. Но в своей жизни Илья и не видел столько фотографий.
Когда глаза чуть дольше смогли задержаться на предмете, Илья всё-таки рассмотрел женщину. И понял, что это не солнечные лучи, а её взгляд прожигал его насквозь. Тело плавилось, горело. Стало холодно.
Женщина дотронулась до лба Ильи, и ему показалось, что огненный шар коснулся его.
— Горячо, — произнёс Илья, — руки у вас горячие.
— Были бы они холодные, и тебя бы тут уже не было, — ответила женщина ласково. — Скоро всё пройдёт.
— Где я, — Илья только произнёс эти слова, как на месте женщины уже стояла молодая девушка.
Она смотрела на него не так пронзительно, но в её глазах было что-то такое, чего Илья еще не видел в женских глазах.
Девушка коснулась лба Ильи, провела от него по щеке, коснулась пальцами губ, а потом наклонилась и поцеловала.
Илья недоуменно глядел на девушку.
— Ну вот ты и ожил, — произнесла она и резко скинула с него одеяло, — сейчас я оботру тебя холодной водой, так жар пройдёт быстрее.
Как только что-то влажное коснулось его тела, он понял, что полностью нагой. Девушка водила мокрой тряпочкой по его руками, ногам, животу.
Её движения были очень нежными. Илье показалось, что она любуется его телом.
И почему-то решил, что попал к людоедам. Вспомнил сказку, которую рассказывала ему в детстве мать, и заорал, что есть мочи. Девушка от неожиданности отскочила к двери, а когда Илья замолчал, она подошла вновь, но он крикнул:
— Не подходи! Лучше убей меня для начала!
Девушка пожала плечами.
— Не для того я тебя лечила, чтобы убивать, — произнесла она. Подошла к кровати, но уже не так близко и вытянутой рукой протирала грудь Ильи.
Илья вдруг почувствовал, что на него падает снег. Он резко повернулся на бок, прошептал:
— Макар, Макар, живи, я тебя укрою, — и потянул одеяло туда, где представлял себе Макара.
— Да жив твой Макар, — сказала Лея.
Но Илья не слышал её, он почувствовал, как холод проникает в него, сжимает всё тело, сковывает так цепко, что даже не хватает сил натянуть на Макара свой тулуп.
Где-то глубоко в сознании Илья чувствовал, как незнакомая девушка гладит его по лицу, как целует его заиндевевшие губы. Вдруг и она стала с ним единым целым. Начала примерзать к нему с такой силой, что уже и дышать было нечем. Илья попытался хоть как-то освободить себя от неё, оттолкнуть, но руки не слушались, они онемели, замёрзли и превратились в гигантские статуи. И вдруг эти статуи пошатнулись и стали падать на него. Илья попытался увернуться, отползти, но почувствовал резкую боль в голове, и тогда всё пропало перед глазами. Осталась только белая пелена и ощущение холода.
Продолжение тут
