«Откуда есть пошла земля русская?» С таких слов начинается древнейшее из сохранившихся сочинений о Руси – «Повесть временных лет». Земля русская за Уралом в Сибири начиналась с Мангазеи – первого заполярного города в огромной Азии. В Сибирском царстве (так называлось государство, основанное русскими первопроходцами за Уралом в Х VII - XVIII веках) Мангазея была главным опорным пунктом для продвижения на восток и север. Именно из Мангазеи шли «встречь солнца» военные и промысловые экспедиции, отсюда русские люди достигли Енисея и Лены, а затем совершили беспримерный бросок к Тихому океану, дойдя до самой Америки.
Ломоносов – Сибирь - Мангазея
В 1763 году, Михаил Ломоносов опубликовал свое сочинение «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». В этом научном труде академика и прозвучала его, пожалуй, самая цитируемая фраза о Сибири и её богатствах. Цитируемая к месту и не к месту мысль… Полностью же высказывание Михаила Ломоносова звучит так: «российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке».
Обычно, эту фразу толкуют как некое гениальное предвидение великого русского ученого о будущем освоении природных богатств Сибири и приращении за её счет потенциала Российской империи, а затем и СССР.
На самом деле, Михаил Ломоносов, просто хорошо знал историю и в его высказывании зафиксирован процесс колонизации Сибири, продвижения русского народа на восток, который по мнению ученого должен был стать необратимым и действительно послужить возрастанию могущества страны. Ломоносов и как ученый-историк и как помор по происхождению прекрасно знал, что еще за 150 лет до его научных споров с академиком Миллером (открывшем источники по истории Сибири), что где-то за Уралом, процветала древняя Мангазея – город и террритория, откуда в столицу несколько десятков лет шёл поток мягкого золота, пушнины.
Таким образом, не отказывая в даре научного и человеческого предвидения Михаилу Ломоносову, смеем все же предполагать, и это следует из контекста его сочинения «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию», что фраза о прирастании «могущества Сибирью» основывалась на ретроспективном анализе, на обобщении опыта успешного освоения Сибири, которое оказалось, обеспечено как раз путешествиями поморов по Северному Ледовитому океану. По Северному морскому пути - от устья Северной Двины и берегов Белого моря до моря Мангазейского – акватории Обского и Тазовского заливов и далее по реке Таз до Мангазеи. Таким, еще в XVI веке был транзит свободного населения из Русского царства на просторы Сибири. Путь долгий, опасный, но людьми востребованный, потому как сулил личностям находчивым, смелым и сильным духом, наряду с большими испытаниями еще и выгоды немалые. Великий северный путь выводил ватаги промысловиков напрямую к самому главному богатству Сибири той эпохи – лесным угодьям, полных непуганым пушным зверем.
Как известно, на бескрайние просторы Сибири русских привел «соболиный хвост», пушнина, высоко ценившаяся как на Руси, так и в Европе. Весь XVI век и первую половину XVII века устремления первопроходцев были направлены в глубь Сибири, на реки Обь, Пур и Таз, а позднее на Енисей и Лену – земли отдаленные и глухие, богатые мягким золотом – соболями. Путь этот лежал через Мангазею – первый русский заполярный город за Уралом. До реки Таз по Студеному морю – Северному Ледовитому океану пролегала прямая водная трасса (с волоками на полуострове Ямал), а вот с реки Таз на реку Енисей дорогу первопроходцам предстояло еще освоить с помощью местного населения.
Маршрут этот и сам по себе был долгим и опасным, но сначала предстояло проторить «За Камень» хоть какие-то, сравнительно безопасные и удобные пути-дороги, а в суровые средние века без крепкой воинской руки сделать это было «никак не можно».
В походах на Югру и Обь
В истории Русской Сибири немало героических страниц. А начиналось всё, как водится на Руси, с незапамятных времен, с народного движения, не контролируемого центральной властью. Первооткрывателями зауральских земель, в том числе Обско-Тазовского междуречья стали новгородцы. Жители Великого Новгорода, промысловики, не брезговавшие лихими набегами на окраинные земли, именуемые ушкуйниками, наведывались в Сибирь регулярно, еще со времен Ярослава Мудрого.
Данные о народах за Северным Уралом («за Камнем») впервые зафиксированы в древних русских летописях. В «Повести временных лет» и знаменитом послании «Поучение Владимира Мономаха» есть повествование 1118 года новгородского посадника Гуряты Роговича. Он обеспечивал сбор дани Великому Новгороду с людей на Печоре. Отряд дружинников, пройдя к востоку от Северного Урала, обнаружил «землю (страну) Югорскую»: «Югра же — это люди с языком непонятным, и соседствуют они с самоядью в северных странах». Жители Югры поведали дружинникам, что «…ещё севернее, где высокие горы граничат с морем, живут заключённые в горы люди».
Появление в Западной Сибири регулярных войск Великого Новгорода впервые документально зафиксировано в 1364 г . Тогда во главе большой дружины воевода Александр Абакумович поднялся по р. Усе (правый приток Нижней Печоры), перевалил через Полярный Урал, спустился по р. Собь до Оби и прошел по ней до Обской губы. Вместе с дружиной Александра Абакумовича в поход выступил и другой отряд. Его повел «за Камень» воевода Степан Ляпа. Он поднялся по р. Щугор, пересек Северный Урал и по р. Северная Сосьва добрался до Оби – «воеваша по Оби реке до моря», как говорит летопись. В «Господин Великий Новгород» оба отряда вернулись зимой 1364-1365 гг., представив первые документально подтвержденные сведения о Сибири. Огромная территория от низовий Оби до устья Иртыша присоединилась к владениям Новгорода. Об этом был составлен официальный документ. На берегах Оби выросли городки-остроги. Была открыта Западная Сибирь, река Обь, обследовано 1000 км её течения от устья до Иртыша.
В 1445 году в поход на Югру и Обь вновь отправились ратники под стягами Великого Новгорода. Основу вооруженных отрядов наряду с новгородцами составляли отчаянные ребята из двинской земли, с побережья Белого моря. Возглавили рейд воеводы Василий Шенкурский и Михаил Яроль. Поход оказался удачен, потерь дружины почти не понесли, данникам напомнили о том, кто их у них заступник на этом свете и вечный благодеятель. Это был последний поход воинов из Великого Новгорода в Сибирь. Эстафету у них приняло Великое княжество Московское.
В 1483 г. московские воеводы – князь Федор Курбский-Черный и Иван Иванович Салтык-Травин совершили с войском переход через Средний Урал. Поход был усмирительным, что-то вроде «принуждения к миру» местных жителей, совершавших кровавые набеги на русские поселения на западных склонах Уральского хребта.
В устье реки Пелым (приток р. Тавды) объединенная рать русских и их союзников коми-зырян разгромила вогульское войско. В плен к воеводам попал кодско-казымский «великий князь» Молдан. Князя пощадили и помиловали, взяли с собой. Русское войско сплавилось вниз по Оби и там пленило двух сыновей обдорского князька Екмычея – Чалмака и Сонту. Пленённые вельможи в целости и сохранности были доставлены князем Фёдором Курбским в Москву, прняты царем достойно, как почетные гости.
После победного сражения воеводы повели свой отряд в глубь неведомого края. «Вниз по Тавде ...мимо Тюмени в Сибирскую землю; воевали, идучи, добра и полону взяли много. А от Сибири шли по Иртышу... вниз, воюючи, да на Обь-реку великую в Югорскую землю, и князей югорских воевали и в полон вели». По Западной Сибири войско преодолело с боями около 2500 км. Передвигались по рекам на ладьях и дощаниках.
По итогам похода русской армии весной 1484 г. к государю московскому пришли с просьбой принять их в свое подданство «князи» (племенные вожди) вогульские и югорские и один из князей сибирских (вероятно, татарских). «И князь великий дань на них уложил да отпустил восвояси». 14 марта 1484 года Великий князь Иван III впервые включил в свой титул звание Югорского, зафиксировав тем самым включение Югры в состав Московского государства.
В декабре 1484 года недалеко от центра Пермской епархии городка Усть-Вымь при посредничестве пермского епископа Филофея был заключён мир с кодскими и югорскими князьями. Князья Молдан, Пыткей, Пынзей и несколько их сыновей клялись соблюдать мир. Участники переговоров закрепили мирный договор полухристианским-полуязыческим обрядом: трижды ходили вокруг ёлки по медвежьей шкуре с острыми саблями в руках, при этом кланялись христиане – кресту на ёлке, а вогулы – на юг; пили воду с золота и произносили: «Кто изменит – ты золото – чуй».
В 1499 г. трое московских воевод возглавили большой поход в Сибирскую землю. Князь Петр Федорович Ушатый от Вологды сплавился по реке Сухоне до реки Северной Двины и по ней до устья Пинеги. По этой реке поднялся до места, где она сближается с верховьем Кулоя – до Пинежского волока, и спустился по Кулою к Мезенской губе Белого моря. Затем путь воеводы и его дружины пролёг вверх по Мезени и Пезе до ее истоков, где она сближается с Верхней Цильмой. По Цильме князь спустился до Печоры, а по ней поднялся до Усташа-города. (Вероятно, город стоял близ устья р. Щугор, у 64° с. ш., где кончается судоходная часть Печоры.) Там он ждал, пока не подошли отряды князя Семена Федоровича Курбского и Василия Ивановича Гаврилова-Бражника. «Да тут осеновали [провели осень] и город зарубли [построили]. А с Печоры-реки воеводы пошли на Введеньев день [21 ноября]... А от Печоры воеводы шли до Камени две недели. И тут прошли... через Камень щелью [ущельем], а Камени в облаках не видать, а коли ветрено, так облака раздирает, а длина его от моря до моря. От Камени шли неделю до первого городка Ляпина; всего до тех мест верст шли 4650... А от Ляпина шли воеводы на оленях, а рать на собаках».
Перевалив через Урал и преодолев с начала похода тысячи верст, московские войска – стрельцы и казаки под началом князя Петра Ушатого и князя Семена Курбского вышли к притокам Оби, а затем достигли и берега великой сибирской реки. Ляпинский городок был взят штурмом.
Услышав о прибытии русских, обдорские и югорские князья согласились стать подданными Москвы на почетных условиях, не как данники, а как обычные плательщики налогов - ясака. Хотя дело и не обошлось без столкновений, в целом процесс прошёл мирно, без особых жертв с обеих сторон. Великий князь Московский Иван III отныне в титуле своем именовался не только – Югорским, но Обдорским и Кондийским.
Зимний поход русского войска под командованием воевод князей Семена Курбского и Петра Ушатого 1499−1500 гг. окончательно закрепил ближнее Зауралье за Русским царством. Дорога в Сибирь была открыта, путь к новым землям расчищен. Этот поход помог распространению на Руси новых географических сведений об Оби и ее притоках, в целом о Западной Сибири.
Быть может, из рассказов новгородских и московских ратных и «гулящих» (то есть свободных людей) позже прорисует в своих «записках» Сигизмунд Герберштейн описание легендарного Лукоморья, т.е., как считают некоторые толкователи путанного повествования видного немецкого дипломата, – Нижнего Приобья.
Через «море Мангазейское»
Первым из европейцев в глухое сибирское заполярье, если верить Новгородской летописи XI века, отправился морским ходом двинский посадник Улеб. Пройдя через Железные ворота (пролив Карские ворота), Улеб морем и реками дошёл до Югры.
Первые письменные известия о богатой соболями Мангазее появились уже в конце XV века. Безымянный новгородский книжник упомянул о ней в сказании «О человецех незнаемых в Восточной стране», сославшись на рассказы побывавших там смельчаков. Изрядно, впрочем, и от себя домыслил. Летописец поведал, что далеко на востоке, за Уралом, за Обь-рекой, лежит диковинная страна, населенная самоедскими племенами: «…завомыми Малгонзея. Ядь их мясо оленье, да рыба, да межи собою друг друга ядят…».
В сказании упоминается страна Балд (Баид) «в верху Оби реки великиа» . Там «человеци живут в земле, а ядят мясо соболи; а иного у них звери никоторого нет, опроче соболна. А носят платие соболие, и рукавицы, и ногавицы, а иного платиа у них нет, ни товару никоторого». Академик Л. С. Берг считал, что страна Балд находилась к западу от Енисея и к северу от Северного полярного круга, где жили енисейские самоеды (ненцы) из рода бай. Профессор М. И. Белов под страной Баид понимал «Туруханский край», по имени двух речек Баих (Большой и Малой), впадающих в р. Турухан в том месте, где позднее возник Туруханский острог и где проходил путь из Мангазеи в Новую Мангазею.
А в самом начале XVI века о Мангазее знали уже и в Европе. Местность «Мологенн» изображена на карте Грегориуса Рента и Маргариты Философики 1503 года в северной части материка восточнее Гиперборейских (Уральских) гор.
Сначала сведения о далёкой Мангазее носили откровенно сказочный характер, но совсем скоро первопроходцы донесли до своих родных и близких вполне достоверные и реалистичные вести о земле сибирской. Холод и отдаленность местности промысловиков не пугали, а веские аргументы в виде соболиных и лисьих шкур были приняты во внимание и стали руководством к действию для смельчаков. Первые походы поморов в мангазейские земли оказались удачными. Соболей привезли домой изрядно. Немудрено, что как только был проторен верный путь к благодатной земле, туда хлынули ватаги русских промысловиков.
Новгородцы и архангелогородцы, жители древней Мезени, поморы из Пинеги и жители Пустозерска быстро освоили непростой, коварный, но сулящий большие прибыли путь по северным морям и рекам...
Основной и наиболее знакомой для новгородцев и поморов дорогой издревле был Мангазейский морской ход от Северной Двины вдоль берега Белого моря к Пустозерску. Далее шли они Студеным морем, проливом Югорский Шар и оттуда в юго-западную часть Карского моря и к северу полуострова Ямал. Из глубины полуострова, из соединенных между собою узкими перешейками озер, вытекает река Мутная. На восток, в Обскую губу, несет свои воды река Зеленая. Кочи двигались с остановками по системе волоков. Дальше шли караваны по Обской губе к устью реки Таз. «Море Мангазейское» называли землепроходцы единую акваторию Обского и Тазовского заливов. Море было пресноводным, неглубоким, но порой весьма бурным, и от того – коварным.
Походы от Холмогор и Пинеги на Обь отмечены еще в начале XVI столетия. В 1517 году крестьяне Антоньева-Сийского монастыря, Терентий и Григорий Цивилевы, Федор и Назар Тимофеевы на своем коче совершили туда, судя по содержанию документа, рядовой поход. Следом потянулись и иностранцы. Так, в 1556 году англичанин Стефан Барроу узнал от поморов Федора и Лошакова, одно время служивших проводниками, что русские промысловики часто ходят на реку Обь. Имелись даже такие смельчаки, сообщал англичанин Пиршес, которые брались за приемлемую плату провести корабли в устье Оби, считая это дело для себя обычным.
И все же более или менее регулярные плавания по Мангазейскому морскому ходу приходятся на более позднее время – 80-е годы XVI века.
В 1584 г. «главный фактор английской компании» в Московии А. Марш обратился с письмом к «четырем русским» с предложением об организации экспедиции для исследования низовьев Оби. Благодаря этому стало известно чрезвычайно интересное письмо-ответ А. Маршу, написанное опытными русскими мореходами. Из него мы узнаем, что в то время русским были хорошо известны эти места. Они были прекрасно осведомлены о географии и природе северо-западной части Сибири, о путях к «русской» (приобской) и «мангазейской» (заобской) земле. Наряду с речным, А.Маршу был расписан и морской путь на Обь: «Если ты хочешь, чтобы мы поехали к устью р. Оби морем, то мы должны пройти мимо острова Вайгач, Новая Земля, Земли Матвея, т.е. Матвеевой Земли, и ты убедишься в том, что от острова Вайгача до устья Оби не очень трудно проехать». В ответе иностранцу содержится указание на то, что русским хорошо известен путь к востоку от полуострова Ямал, но отсутствует описание этого пути.
Марш также впервые упоминает о Тазовском городке. Правда, в приведенных М.П. Алексеевым записках Антона Марша указано, что Тазовский городок является первым (к западу) среди северо-сибирских русских поселений и что находится он в устье реки Пады (Соби). Это ошибка. Тазовский городок был в то время самым восточным из русских городков на севере Сибири и к устью Соби не имеет никакого отношения.
В дневнике Я.Х. ван Линсхотена, комиссара двух первых голландских экспедиций 1594 и 1595 гг., приводятся сведения о русской торговле на реке «Молконзай», а также об устьях рек Обь и Енисей.
В 1596 году, согласно «Пинежскому летописцу», ходил на Надым и Таз усть-илимец Юрий Долгушин. Поэтому вполне достоверно прозвучало заявление поморских промышленников, сделанное ими в 1616 году в Мангазее. Допрошенные воеводой Иваном Биркиным, они сказали: «Ходят торговые и промышленные люди с Пинеги и Мезени и с Двины морем, которого лета льды пропустят, в Мангазею для промыслов своих лет по 20 и по 30 и больше, на Пустоозеро и на Карскую губу на волок…». Нашему современнику этот маршрут кажется просто поразительным, из-за своей сложности и опасности. Однако, трасса активно использовалась поморами в позднем средневековье и в новое время.
В 1623 году маршрут «из Двины в Мангазею» подробно описал пинежанин Леонтий Шубин, находившийся в составе экспедиции, которая летом 1601 года на четырёх кочах (всего 40 человек) вышла из Холмогор. Путь кочей лежал на восток вдоль побережья Ледовитого океана, через пролив Югорский шар к западным берегам полуострова Ямал. Примерно в средней части Ямала существовала уже хорошо известная поморам речная (с использованием волока) дорога в Обскую губу. Однако в первое лето Шубину и его товарищам не удалось дойти до Ямала, «потому что были ветры встрешные и льды великие». Пришлось промышленникам войти в Печору и зазимовать в Пустозерске. В июне следующего года кочи отправились в дальнейший путь и, достигнув Ямала, подошли к реке Мутной (Сё-яха). Речка эта была настолько мелкой, что груженые кочи не могли войти в неё, хотя их осадка не превышала 1 м. Пришлось дождаться с моря «прибылой воды», а затем 20 дней тянуть суда бечевой до волока. Для преодоления системы мелких озёр Ней-то и сухого волока до озера Ямбу-то (русские называли его Зелёным) кочи приходилось разгружать, запасы опять же тянуть на лодках и переносить на себе. Через сухой волок кочи перетаскивали с помощью воротов от того, что «людей было мало». Из озера Зелёного вытекала одноимённая речка «меньше Мутные реки, да и мельче», но впадающая в Обскую губу. До реки Мутной промышленники шли ещё 10 дней. В Обской губе кочи наконец, развернули паруса и при попутном ветре дошли до устья Таза. Этот же северный ветер позволил судам подняться по Тазу до только что возникшего города за двое суток. Весь путь от Пустозёрска до Мангазеи занял три месяца.
Море Мангазейское регулярно забирало свои жертвы. Гибли кочи, тонули люди. После запрета морского Мангазейского хода стали теряться навыки и опыт хождения по Ледовитому океану, северным морским путем. Постепенно ушли в мир иной и опытные кормщики, некогда лихо ходившие на кочах и по Карскому морю и по морю Мангазейскому. К 40-м годам XVII века уже и не осталось добрых мореходов, знавших путь по морю-океану к далекой Мангазее. Другой маршрут с юга Сибири по Оби тоже пытались наладить, но не очень успешно. Путь из Тобольска в Мангазею был длинен (около трех тысяч километров), опасен и ненадежен из-за капризов северной погоды. Трагедии стали нарастать каскадом.
Летом 1642 года из Тобольска вышел караван, состоявший из одного торгового и трёх казённых кочей. На одном из них отправлялся к месту новой службы дьяк Григорий Теряев. Ехал дьяк в Сибирь не по своей воле, в качестве наказания. Незадолго до того пожадничал Теряев и отобрал всякими неправдами поместья у татарских мурз Алатырского уезда. У южного побережья Обской губы три коча потерпели крушение. Люди с тонувших судов «плыли и брели на берег на вёслах и на досках и на баркасах», коч Теряева выбросило на песчаную косу. Через две недели судно удалось снять с мели и 70 человек, погрузившись на него, отправились в дальнейшее плавание, которое продолжалось всего один день. Сильный северный ветер снова выбросил коч на пустынный берег. На этот раз снять судно с мели не удалось. Бедственным положением отряда воспользовались самоеды-юраки, которые 8 недель держали его в осаде.
Наступила зима. Отряд двинулся к Мангазее «нартным ходом», отбиваясь от частых нападений самоедов. Воинственным кочевникам тундр удалось, в конце концов, «отгромить» нарты с продовольствием и ружьями, после чего они успокоились. Дьяк с семьёй, казаки и промышленники шли к Мангазее, умирая от голода. На глазах Теряева умерли две его дочери и племянник. Уже продвигаясь по Тазу, ели собак, оленью шкуру из-под лыж и своих мёртвых спутников. Теряев умер за полтора перехода до Мангазеи: «Из всех в Мангазейский город…людей пришло и приволокли человек с двадцать».
Поморский коч
Вот так добирались в Мангазею русские люди в середине XVII века. И таких историй случалось ни одна и не две – десятки, если не сотни. Исчезали в пучине вод караваны судов, гибли в акватории Карского моря и в море Мангазейском люди. Замерзали насмерть стрельцы, казаки, государевы люди всех рангов во время тяжелейших лыжных и санных переходов. Несли потери первопроходцы и в стычках с местным населением, которое порой сопротивлялось введению ясачных сборов. Мангазея не просто так делилась с Русским царством своими несметными казалось бы богатствами. Однако «соболинный хвост» до поры до времени покрывал все издержки тяжелого и дальнего маршрута. При удачной охоте на просторах Мангазеи с лихвой окупались все значительные затарты на организацию промысловых экспедиций, как правило, принося значительную прибыль. Пушнина в Великом княжестве Московском стоила дорого, а в Европе цены были еще выше.
#тайнымангазеи #мангазея #рго #ргоянао #газпромдобычаямбург #никонроссия #никон #пора #путешествияпороссии #экспедиция
