Прочитал очередную солянку от Стругацких. Что это? Научная фантастика? Сайнс фикшн?
Персонаж прилетает на другую планету и там с ним происходят различные приключения. Максим Каммерер – некая совершенная личность, попавшая в мир обыденных людей. Инопланетянин. В фантастической литературе этот образ попадается сплошь и рядом. Это и беляевский человек-амфибия, и Друд из «Блистающего мира» Грина, а из непосредственных предшественников – «Чужак в чужой стране» Хайнлайна – Валентайн Майкл Смит, человек с Марса.
Вроде как бы фантастика и даже космическая, но… в данном случае это лишь мимикрия, использование расхожего приёма. А по сути… с одной стороны – по форме – приключенческий роман, с другой – по содержанию – социальная антиутопия. Но и то, и другое какое-то недоделанное. В связи со слабостью фабулы, смешением жанров, идейной кашей.
«Максим лег на спину, заложил руки за голову и стал смотреть в низкий вагонный потолок. По потолку что-то ползало. Тихо и злобно переругивались укладывающиеся спать гробокопатели. Сосед слева стонал и взвизгивал во сне, — он был обречен и спал, может быть, последний раз в жизни. И все они вокруг, всхрапывающие, сопящие, ворочающиеся, спали, наверное, последний раз в жизни. Мир был тускло-желт, душен, безнадежен. Стучали колеса, вопил паровоз, несло гарью в маленькое зарешеченное окошечко…» – О войне, о различных её тяготах, писали очень много – и очень хорошо, натуралистично – не один абзац фэнтезийной повести, а целые реалистические романы. По-моему, вместо этого абзаца лучше почитать, например, «Живые и мёртвые» Константина Симонова (или «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева).
Главный герой для Стругацких это тот же дон Румата, но который не наблюдает, а действует, пытаясь исправить несовершенное общество. Вот только что нужно делать он не знает, а как бы постигает это по ходу дела. Но… вся беда в том, что этого никто не знает.
Цитата: «Никто ничего не знает, Мак… Одни мечтают уничтожить башни, другие – сохранить башни… Подполье – это тебе не политическая партия, это винегрет, салат с озерными грибками…»
В этих словах – весь смысл творчества Стругацких. Никто ничего не знает. Винегрет.
Изображаемое братьями общество – такая же каша, как и «фашистское средневековье» в «Трудно быть богом». Это просто очень плохое общество, где происходят разные безобразия. Затем оно будет перекочевывать из книги в книгу.
«Спать пришлось недолго. Поезд остановился, со скрежетом откатилась тяжелая дверь, и зычный голос рявкнул: «Четвертая рота! Вылетай!» Было пять часов утра, светало, стоял туман, и сыпал мелкий дождик. Штрафники, конвульсивно позевывая, трясясь от озноба, вяло полезли из вагона. Капралы были уже тут как тут, злобно и нетерпеливо хватали за ноги, сдергивали на землю, особенно флегматичным давали по шее, орали: «Разбирайся по экипажам! Становись!.. Куда лезешь, скотина? Из какого взвода?.. Ты, мордастый, тебе сколько раз повторять?.. Куда полезли? А ну, живо, живо, живо!.. Разбирайтесь!» – Да, читали мы и «Черви» Флэнагана, и ещё много чего о нелёгкой армейской жизни…
Анализировать эту муть – занятие малоприятное. Нитки висят повсюду. Если не проработана фактура, если авторы – кроме общей идеи – сами не знают что и как, то это неизбежно сказывается и на всём остальном. На тех же героях – что они и зачем они?
Вот легионер Гай – лучший друг главного героя. Вроде его взялись вести через весь роман, чтобы следить за его психологическими метаморфозами и привести, надо думать, к какому-то осмысленному финалу. Но тут – бац – и его мимоходом банально убивают.
Или же Рада, сестра Гая и возлюбленная главного героя. Женские образы у Стругацких это наверно самое слабое звено. Их просто нет, это не более чем плоский набросок некой нежной ремарковской сущности, необходимой для моральной поддержки главного героя. А в данном случае о ней до поры до времени периодически вспоминают, а затем и вовсе забывают.
«Внизу — рукой подать — оказался широкий проход между холмами, и по этому проходу, вливаясь с покрытой дымом равнины, сгрудившись, гусеница к гусенице, сплошным потоком шли танки — низкие, приплюснутые, мощные, с огромными плоскими башнями и длинными пушками. Это были уже не штрафники, это проходила регулярная армия. Несколько минут Максим, оглушенный и оторопевший, наблюдал это зрелище, жуткое и неправдоподобное, как исторический кинофильм. Воздух шатался и вздрагивал от неистового грохота и рева, холм трепетал под ногами, как испуганное животное, и все-таки Максиму казалось, будто машины идут в мрачном, угрожающем молчании» . – Под этим фрагментом можно смело написать: Анатолий Ананьев, «Танки идут ромбом».
Главная и единственная мысль романа «Обитаемый остров» – излучение, которое настраивает жителей на определённое мышление. Мысль вполне универсальная, но, как и всё остальное у братьев, она явно недодуманная.
Тогда принято было прикрываться отсылками к германскому нацизму, в то же время держа фигу в кармане относительно советов. Суть, мол, одна – тоталитарное общество, идеология, которая требует единообразного мышления. Всё так, вот только сегодня мы видим, что в полной мере всё это относится и к так называемому либерализму.
«Но это мог бы сделать и Волдырь с личной охраной, с этой бандой своих родных и двоюродных братьев, племянников, побратимов, выкормышей, с этими жуткими подонками, которые никогда ничего не слыхали о законе, которые всегда знали только один закон: стреляй первым… Нужно было быть Странником, чтобы поднять руку на Волдыря. В тот же вечер они напали на него прямо у ворот его особняка, изрешетили машину, убили шофера, убили секретаршу и загадочным образом полегли сами, все до единого, все двадцать четыре человека с двумя пулеметами…» – А это уже для любителей чёрного криминального романа – «Крестный отец» Марио Пьюзо.
Главную идею творчества братьев Стругацких можно сформулировать как «за всё хорошее, против всего плохого». Затем, разбираясь в том, что такое хорошо и что такое плохо, они изготавливают блюдо в виде дурно пахнущего винегрета. Солянку, состоящую из всего, что попадает под руку. Но о вкусах, как известно, не спорят, а потому и находится целая армия любителей этого варева.
«Все сгнило здесь, — думал Максим. — Ни одного живого человека. Ни одной ясной головы. … Может быть, отстраниться? Спокойно и холодно, с высоты своего знания неминуемого будущего, взирать, как кипит, варится, плавится сырье, как поднимаются и падают наивные, неловкие, неумелые борцы, следить, как время выковывает из них булат и погружает этот булат для закалки в потоки кровавой грязи, как сыплется трупами окалина… Нет, не умею. Даже думать в таких категориях неприятно… Страшная штука, однако, — установившееся равновесие сил. Но ведь Колдун сказал, что я — тоже сила. И есть конкретный враг, значит есть точка приложения для силы…» – Всё пригодится, в том числе и размышления Павки Корчагина о том, как закалялась сталь…
Итого, вырисовывается общая картина их творчества: 1) дикое смешение жанров; 2) слабость фабулы и сюжета; 3) идейная каша в головах братьев.