Русский, смелый как самурай.
Так мало знаем о наших соотечественниках, которые подчас больше известны там, где жили и трудились, чем на своей родине. Кому знакомо имя - Ивана Дмитриевича Касаткина ( 1836–1912), просветителя Японии? Стоило бы гордиться и помнить удивительных людей, которые прославили страну далеко за ее пределами, которые создавали мужественный и высокодуховный образ русского человека за границами России.
Удивительная личность, необыкновенный человек, совершивший невозможное, - оставшийся в памяти японцев навсегда! Но о нем почти ничего не знают в России, хотя он был одним из первопроходцев в далекой стране и миссионером. Православная церковь назвала его святым – Николаем Японским в 1970 году настолько тихо и незаметно по настоянию тогдашней власти, можно сказать в условиях секретности. В этом же году Японская церковь стала автономной, возглавляет ее сейчас - митрополит Даниил (Нусиро).
Хочется рассказать о "секретном" святом. Человеческий подвиг Ивана Дмитриевича Касаткина трудно отделить от православного служения. Необыкновенной смелости, воли, уверенности в правильности своего делания, упорства, доброты и любви - этот русский человек оставил о себе небывалую память в Японии.
Он стал одним из первых русских японистов. Выучил японский язык, переводил книги на японский язык. Попробуйте сейчас выучить японский язык по учебникам и при помощи гаджетов! Даже сегодня – задача не их легких, мало кто за нее возьмется! Что значило выучить японский тогда и бегло на нем говорить.
Постепенно завоевывал уважение и привлекал к себе сподвижников. Одним из первых, кого крестил Николай Японский был Такуме Савабэ, который хотел убить священника и пришел к нему с мечом, он был настоящим самураем и хотел так защитить свой народ от непонятного иноземца и его учения. Своим бесстрашием и верой Николая Японский убедил сложить меч смелого воина.
До Японии из России Николай Японский добирался целый год!
«А есть ли у тебя ряса-то хорошая?» – спросил раз владыка Иннокентий Вениаминов, с которым будущий Николай Японский познакомился в Сибири, когда держал путь в Японию. «Конечно, есть». Однако владыке академическая ряса не понравилась. «Поедешь туда, все будут смотреть, какой-де он, что у них за священники. Нужно сразу внушить им уважение. Покупай бархату». Бархат куплен. Владыка вооружился ножницами и выкроил рясу для отца Николая. «Вот, так-то лучше будет. А есть ли крест?» Креста еще не было. «Ну, возьми хоть вот этот», – сказал владыка, надевая на шею отцу Николаю бронзовый крест за Севастопольскую кампанию, – он хоть и не совсем по форме, да все-таки крест, а без него являться к японцам не годится». В таком самодельном облачении отец Николай ступил на японскую землю.
В 1861 году, когда Николай Японский прибыл в Японию, проповедь любых религий запрещалась в стране, а каралась проповедь – смертной казнью или тюрьмой, страна была практически закрыта для иностранцев.
Протоиерей И. Восторгов, посетивший Японию, писал: «Не было человека в Японии, после императора, который пользовался бы в стране такою известностью. В столице Японии не нужно было спрашивать, где русская православная миссия, довольно было сказать одно слово «Николай,» и буквально каждый рикша сразу знал, куда нужно было доставить гостя миссии. И православный храм назывался «Николай,» и место миссии также «Николай ,» даже само православие называлось именем «Николай.» Путешествуя по стране в одежде русского священника, мы всегда и всюду встречали ласковые взоры, и в словах привета и разговора по поводу нас мы улавливали слухом среди непонятных слов и выражений незнакомого языка одно знакомое и дорогое: «Николай»…»
Когда Николай Японский умер в стране было более 30 000 православных японцев . И это во времена, как вы понимаете, – без телевидения и интернета. Какова была сила слова и убеждения, какие труды были положены, какую любовь и уважение надо было завоевать в незнакомой, часто враждебно настроенной стране, где народ , не часто встречал иностранцев и не доверял им.
Николай Японский всю сознательную жизнь прожил в Японии и скончался там же. Удостоился великой чести – венка от императора. Кто знает японскую культуру, тот поймет, что это высочайшая дань уважения иноплеменнику. Чтят память подвиг величайшего просветителя и сейчас. Когда по православному обычаю мощи Николая Японского хотели перенести, власти запретили это сделать, сказав, что Святой Николай принадлежит всему японскому народу, вне зависимости от веры, поэтому останки должны остаться там, где захоронен проповедник.
Николай Японский один из немногих оставался в Японии во время русско-японской войны, понимая, что его могут убить как русского человека в любой момент. Помогал нашим раненным и пленным.
Известный востоковед Д. М. Позднеев, близко знавший святителя, писал: «Вместе с мягкостью, он был железным человеком, не знавшим никаких препятствий, практичным умом и администратором, умевшим находить выход из всякого затруднительного положения. Вместе с любезностью в нем была способность быть ледяным, непреклонным и резким с людьми, которых он находил нужным воспитывать мерами строгости, за что-либо карать или останавливать. Вместе с общительностью в нем была очень большая, долгим опытом и горькими испытаниями приобретенная сдержанность, и нужно было много времени и усилий, чтобы заслужить его доверие и откровенность. Наряду с какой-то детской наивностью веселого собеседника в нем была широта идеалов крупного государственного ума, бесконечная любовь к родине, страдание ее страданиями и мучение ее мучениями… Широкие и святые идеалы, железная воля и неистощимое трудолюбие — вот сущность архиепископа Николая.»
В Москве, насколько удалось узнать, есть придел, освященный в честь Святого Николая Японского в православном храме в Бибирево.
