- Земля! Земля! - проорал вахтовый матрос.
Заслышав радостную весть, практически вся команда и даже офицеры высыпали на палубу, и каждый пристально вглядывается в голубые очертания на горизонте. Не сказать, что этот переход был тяжелым, но все же больше трех месяцев плаванья, без ощущения твердой почвы под ногами, любого заставят трепетать от радости только при мысли, что вот вот он сможет сойти на землю.
Вскоре их взору открылся оживленный китайский порт. И вот уже маленький пароходик крутя колесами и выпуская черные клубы дыма буксирует, красивый трехмачтовый парусник, и хотя его паруса и снасти обмотаны и закреплены вокруг рей, он выглядит величественно и элегантно среди несметного количества мелких суденышек. Царящее оживление напоминает громадный кишащий муравейник, где каждый словно букашка.
- И каждый букашка, в этом всеобщем колесе судьбы, - размышлял Дмитрий стоя на палубе, глядя на людской поток.
Дмитрий, его отец отставной офицер лейб кирасирского полка ее величества, жил на широкую ногу. Всегда в его доме проходили застолья, игры, разные люди толпились: гусары, студенты, цыгане всем было вольно в доме гостеприимного хозяина. Во всей этой кутерьме отец даже и вспомнить не мог, как его захомутала певица-танцовщица из цыганского хора, но когда она понесла и назвала его отцом их будущего ребенка, отказываться не стал, и даже женился на ней. Казалось бы будущее Дмитрия было предопределено, отец хотел сделать из него, офицера, Дмитрий же бредил белыми парусами, впервые он увидел их в Кронштадте, и уже не мог забыть никогда. В пятнадцать лет его отчислили из московской военной гимназии, тогда Дмитрий заявил отцу, что офицерский мундир его не прельщает. Отец же жестоко его выпорол, дал двадцать пять рублей на дорогу, сказав на прощание, чтобы домой возвращался только "когда станет человеком".
С тех пор прошло четыре года. Много чего произошло в его жизни, закончил мореходное училище, но по закону царского времени диплом на судоводительское звание выдавался только по достижению двадцати одного года, то есть еще как минимум два года нужно было плавать простым матросом. И Дмитрий несмотря на все трудности жизни, которые выпали на его долю, оставался верен морю, оно манило его и более того задался целью, поплавать на иностранных судах, повидать мир, так и оказался на новеньком, только в этом году, сошедшем с верфи клиппере и впервые в своей жизни оказался в китайском порту Фучжоу. В воздухе носятся запахи смесь соленого моря, рыбы и каких-то азиатских пряностей, этот запах отличительная особенность азиатских портов, и лавочки они повсюду, на самом берегу вообще без стен, лишь какие-то навесы, от дождя и солнца. Все прилавки завалены снедью, бумажными игрушками и непонятными простому европейцу предметами. Чуть дальше от берега склады и магазины представляли что то, типа театрального задника, черепичные крыши одинаково сверкали как от дождя так и от солнца, здесь товар был уже поинтереснее.
Прогуливаясь в порту Дмитрий оказался в одной из лавок древностей, полумрак, лучи пробивающиеся сквозь окна подсвечивали пыль витающую в воздухе, все предметы здесь были покрыты пылью, видимо для придания им ценности и значимости. Дмитрий и не собирался ничего здесь покупать, но луч света словно указкой озарил интересную вещь. Старинная карта Таро - Колесо Судьбы. Дмитрий вздрогнул, и инстинктивно протянул руку к карте, в его семье из поколения в поколение передавалась легенда о колоде карт Таро, принадлежавшей когда-то его прабабке цыганке, не зная как объяснить это чувство, но Дмитрий вдруг понял, что эта карта из той самой колоды, его затрясло.
- Сколько? - спросил Дмитрий на китайском языке, в ответ тишина, тогда он повторил вопрос на английском.
- Хозяйка, которая продает эту карту, сказала, что отдаст ее только тому, кто имеет на это право, - удивительно, но китаец хорошо говорил по-русски.
- Веди меня к ней, я и есть этот человек...