Зорий Яковлевич Яхнин родился 13 апреля 1930 года в Симферополе Детство и юность его прошли в Москве. Здесь он окончил школу и Институт Культуры, получив направление в город Красноярск, в методический кабинет Культпросветработы. Поскольку он оказался единственным специалистом с высшим образованием в крае, его и назначили возглавлять.методкабинет.
Естественно, требовалось знать, в каком состоянии находится культурно-просветительная работа в крае. Воспользовавшись тем, что именно в эти годы Красноярский краеведческий музей активизировал практику археологических и этнографических экспедиций (этот огромный край включает в себя и Эвенкию на севере, и Хакасию на юге). Яхнин побывал с ними на острове Диксон, в Норильске, Дудинке, Игарке. Но были ещё и экспедиции Географического общества. Для освоения богатств края, для его развития требовалась мощная энергетика, А значит, нужно было строить электростанции. Для того и исследовались все реки. И эти экспедиции сопровождал молодой руководитель культпросвета.
А теперь представьте себе москвича, который о Сибири имел очень туманные представления. Недолгое пребывание в начале войны в эвакуации в Омске едва ли что-то дало. Теперь же увиденное порождало бурю чувств, которые требовалось выплеснуть.
И вспомните о том, что он сверстник тех, кто именно в это время начнёт преобразовывать русскую поэзию: Беллы Ахмадуллиной, Андрея Вознесенского, Евгения Евтушенко. И вспомните также, что в это время поэтический зуд обрёл эпидемический характер, захватил всё студенчество и взорвался бумом бардовской песни. В читальных залах библиотек, в актовых залах вузов, в Домах культуры устраиваются встречи с поэтами, которые читают свои стихи и тут же выслушивают мнения о них, нелицеприятные, но и часто восторженные. Это уже было однажды (в 1920-х годах). И вернулось в 1950-х.
Последняя спичка.
Спичка за спичкой ломалась,
Закоченела рука.
Спичка одна оставалась
На донышке коробка.
Мороз заворачивал круто,
Хотелось лечь и не встать.
И вспомнил я почему-то
Не дочь, не жену и не мать.
Вспомнился мне
Лысоватый
Благополучный сосед.
Со мной он делился когда-то
Опытом прожитых лет.
он стал почти осязаем.
я видел опять,
Как он
Хихикал за жиденьким чаем
В потненькую ладонь,
Хихикал, когда в ненастье
В край суровых ветров
Ушёл я искать своё счастье
По звёздам таёжных костров.
Ну, что же,
Он может смеяться,
Может хихикать всласть...
Но в обмороженных пальцах
Последняя спичка
Зажглась.
А в Красноярске в это время было три поэта, члены Союза советских писателей: Рождественский Игнатий Дмитриевич, Лисовский Казимир Леонидович и Гребцов Игорь Григорьевич. Причём все они не только (и я бы добавил не столько) поэты, но прежде всего публицисты. Гребцов был редактором краевого книжного издательства, а Рождественский и Лисовский газетчиками. Они публиковались во многих центральных газетах, сообщая факты и снабжая их своими комментариями. И неизбежно этот же творческий метод автоматически проявлялся в их стихах. Это тоже были комментарии только уже лирических тем. Чего-то в них не хватало. Для обсуждения на вечерах встреч.
В 1956 году в Красноярском издательстве выходит в свет первый маленький сборничек Яхнина "Восточным ветрам навстречу". А потом это станет делом ежегодным. Он опубликует пару книжечек, связанных с методикой и опытом культпросветработы, пару книжек прозы и множество сборников стихов. Их будут издавать и Красноярское краевое издательство и Московские (Молодая гвардия, Советский писатель).
Здесь будет и беззащитная лирика.
* * *
Ночь глядится в окно дебаркадера.
Ночь глядится...
А мне не до сна.
На короткую мачту катера
На секунду присела луна.
И не в воду,
А будто в чернила
Зорко смотрит спасательный круг.
Как мне нынче тоскливо, милая,
Без неверных
Худеньких рук
Как мне пусто сейчас без друга...
Только медленный всплеск реки.
Жаль, что нету такого круга,
Чтобы спасал от тоски.
Но будет и признательная "Ода недовольству"
Он был недоволен до слёз, до бессонницы
Ранетом, омытым ливнями,
Он был недоволен в капельках солнца
Терпкими сизыми сливами.
Он был недоволен растением каждым,
Самым изысканным, самым причудливым.
В нём недовольство, как голод и жажда.
Иначе б он не был Мичуриным.
Кроме собственных стихов и прозы, Зорий Яхнин переводил на русский язык творения своих новых друзей: эвенка Алитета Немтушкина, долганскую поэтессу Огдо (Евдокию Егоровну) Аксёнову и ненецкую писательницу Любовь Ненянг (Любовь Прокопьевну Комарову).
В 1962 году по рекомендации Льва Ошанина его приняли в Союз писателей РСФСР. Обсуждение стихов Яхнина на секции поэзии вёл Михаил Светлов.
Он подружился со многими красноярскими художниками и заразился. В нём пробудилась новая страсть, страсть к живописи. Он много раз бывал в Доме творчества писателей в Коктебеле и писал там акварели, а в 1986 году привёз оттуда множество акварельных работ. И устроил выставку. А в середине 90-х, когда уже не было Советского Союза, но уже было частное предпринимательство, продажа акварелей на встречах с читателями была даже некоторым подспорьем.
Умер Зорий Яковлевич от тяжёлой болезни 14 июля 1997 года. В возрасте 67 лет.
А в годы моего студенчества - одна из самых ярких фигур. И память моя благодарна ему.
Дополнение-поправка.
Прошло почти полгода после публикации этой статьи. И всё это время меня не оставляло чувство, что чего-то я не сделал, что всё было как-то не совсем так. Во всяком случае в начале. Дело в том, что сначала в нашей жизни появилась библиотекарша читального зала (точно не помню, кажется, в краевой библиотеке) Ида Владимировна. Умная, внимательная, она была для нашего брата студента и библиографом и методистом и советчиком. Мы получали от неё то, чего нам недодавали в вузе. И потом до нас стали доходить слухи об эскападах её мужа Зория с Александром Морковкиным и Николаем Олофинским. Вот отсюда и начался интерес к поэту Зорию Яхнину. Они с женой были похожи друг на друга: высокие, стройные и даже в лицах их было какое-то сходство. А потом она куда-то исчезла. И вот после публикации меня начало мучить ощущение недосказанности, какого-то невыполненного долга. И теперь я возвращаю его с благодарностью.