"Меня зовут Андрей. Мне чуть больше 30 лет, у меня есть семья, машина, квартира и работа в офисе. В последнее время я чувствую тоску. Я плохо сплю, в голове мелькают одни и те же мысли.
Я думаю: «А что дальше?! Похоже, я превратился в того, кого в 18 презирал: офисный воротничок с выпяченным брюшком и выводком детей.
Отвезти вовремя младшего на футбол – разве это то, чем я мечтал наполнить свою жизнь? Вдохновлять ленивую шайку подчиненных на реализацию дурацких идей – это самое крутое, на что я способен?
Когда я зачитывался Робертом Кийосаки, будущее казалось манящей компьютерной игрой, где я – главный персонаж. Но это игра оказалась дерьмовой, декорации мира однообразными, а мои бои – мелочными. Я сказал жене об этом – а она ответила: «Ты что, больной? У тебя все есть, а ты не ценишь!».
Но я не больной! Просто я давно перерос своего предка бабуина, и мне надо много больше, чем ему.
Я не могу быть счастлив только жратвой, крышей над головой и теплой женщиной рядом. Я хочу Дело, которое будет менять этот мир. Я хочу, чтобы кровь бурлила от интересных проектов и масштабных побед. Я хочу все это, а не пылиться в застенках офиса.
Я не больной, я здоровый человек в глубоком экзистенциальном кризисе и мне нужна работа с психологом, чтобы выбраться из него, иначе я зачахну, и тогда действительно стану больным".
"Я Стас. Мне 42 года, и мой сын меня пугает. Он почти не разговаривает со мной. Все время проводит один. У него нет ни друзей, ни занятий, только школа и комп с бесконечными видосами на ютуб.
Когда я пытаюсь с ним говорить, он отвечает: «Да, папа, как скажешь, папа». А в глазах такая пустота, будто вместо меня он видит стену.
У него все есть – я дал ему лучшее образование, у него новейшая техника, я его ни разу пальцем не тронул. Но я чувствую, что он несчастлив. И я не могу нащупать его. И со страхом жду, что будет дальше. Иногда мне мерещится, что однажды он шагнет в окно.
Я поделился с коллегой своим страхом, а он сказал: «Ты что – больной?! Ничего он не сделает, это возрастное, пройдет. Забей, он уже взрослый, сам разберется!».
Но я не больной. Я – отец, и мне не все равно, что будет с моим сыном.
Я рос с закрытым озлобленным папашей алкоголиком, и я просто не знаю, как начать разговор с тем, кого ты любишь и за кого переживаешь. В моем детстве не было таких разговоров…
Мне нужен психолог, чтобы отыскать, что во мне так отталкивает сына, и как мне с ним говорить, чтобы он смотрел на меня, а не сквозь меня"…
"А я Антоха. Мне 37, я уже 5 лет как холостяк и живу сам по себе. У меня квартира 60 метров, но я живу, в общем-то, на трех. Я хожу от кухни (я там работаю и ем) до туалета, а вечером – в спальню. Можно проследить мой путь по дорожке – она чистая, а все остальное покрыто пылью.
Я почти не выхожу – еду привозят курьеры. Ну, разве что, раз в месяц в клуб, чтобы снять девушку на ночь. Но домой я таких не вожу, нечего им делать в моей хибаре.
Вчера заходил Вован, мы хвастались друг перед другом, у кого слой пыли дома толще. Должно было быть смешно, но почему-то не было.
И я сказал Вовану: «Слушай, а у тебя так не бывает, что ты смотришь на монитор, смотришь, смотришь и тебе хочется схватить его и раздолбать об стену с криком: «Сдохни, тварь!». А Вован сказал: «Ты, похоже, того, больной. Может тебе голову полечить, у этих, мозгоправов, они тебе все это мигом притушат».
Но я не больной. Я однажды так устал от мира: от вечно скорбной жены, от свербящей тещи, от контролирующей матери, от бесконечной конкурентной гонки в офисе, что я ушел туда, где всего этого нет. В нору на 60 квадратных метров.
Тут безопасно, и мне это нравится. Но тошно, потому что кроме Вована, ничего больше со мной не случается.
Я не больной. Я обладатель сложного психического мира, который и не снился мохнатому пращуру, заложившему наш род.
И мой психический мир нуждается в своей пище – в близости с людьми, которые тебя любят; в душах, которые тебя понимают; в глазах, которые тобой восхищаются.
Мне надо к психологу, но не для того, чтобы мои чувства «притушили», а для того, чтобы помогли разжечь, проявить, и понять, что со мной.
Для того, чтобы я смог признаться себе, что я нуждаюсь в людях и научить меня, как найти таких людей, от которых не захочется сбежать".
____
В нашей культуре принято приклеивать ярлык «больной» к любому человеку, имеющему чувства чуть более сложные, чем «Мне зашибись» и «Все норм».
Особенно эта скрепа липнет к мужчинам. Как будто предполагается, что мужчины превзошли неандертальцев интеллектом в разы, но их эмоциональный мир остался в таком же допотопном состоянии, как у предков.
И все их эмоции должны укладываться в нехитрый спектр «Норм-Зашибись». Ну, если мужчина злится, то это еще куда ни шло, а вот если в нем обнаруживается тревога, страхи, грусть, тоска, умиротворенность или (О, Боже!) – нежность, слезы, то с ним что-то не так. Он – больной.
Культ бесчувственного самца, идущего по головам, поддерживается и культурой, и женщинами и самими мужчинами. По привычке. Бездумно. Вслед за своими родителями. Вслед за произволом силовых структур. Вслед за шоу-тренингами, которые ведут отъявленные нарциссы, подавляющие своей властностью и делающие из себя эталон для подражания.
О том, откуда такой культ возник, и почему в нашей стране он так упорно держится, расскажу в другой раз.
А пока хочу просто попросить вас задуматься: Почему у нас принято сочувствовать алкоголику «Мол, жизнь довела», но презирать человека, обращающегося за помощью к психологу?
Типо – молодец, не распустил нюни, не признался, что в кризисе, друзьям не ныл, к психологам не бегал, спиться вот правда пришлось, но это мелочи – главное, выстоял? Ради чего выстоял?
Что постыдного в том, чтобы разобраться, как работает твое сознание и бессознательное и какой психологический хлам ты притащил из детства?
Это не постыднее, чем сходить на УЗИ и узнать, чего у тебя так кишечник крутит. Откуда столько сострадания к кишкам, но презрения к душевному самочувствию?
Что надо было вдолбить мальчику в голову, с какой жестокостью надо было выжигать в нем сочувствие к себе, как упорно вытравливать право на уязвимость, чтобы он, став взрослым, боялся психологов, как огня, и на все предложения пойти в терапию нервно смеялся, разыгрывая браваду: «Чего?!!! Да я сам кого хочешь вылечу!».
Как сильно надо бояться проявить себя настоящего, чтобы живой теплой вдумчивой беседе с психологом предпочесть хроническое несчастье и барбитураты?
Пишу все это с горечью, но не только - еще и с надеждой: расшевелить ваше сознание и пробудить от наваждения, в котором мужчины видятся железными дровосеками, а наличие у них сложных переживаний приравнивается к ненормальности…
____
Уважаемые читатели! Я приглашаю вас к тактичному и доброжелательному обсуждению. Любые оскорбительные сообщения в мой адрес или адрес других людей будут отправляться в бан вместе с их авторами. Мой канал место для размышления и поддержки, а не для слива агрессии.
Автор текста и канала: психолог Галина Соколенко
____
Читайте другие мои статьи: Что несут мне мужчины на психотерапию? и Раньше без психологов жили - и ничего!