Будущий действительный член Академии медицинский наук СССР Илья Борисович Збарский родился в пресловутом 1913 году, с которым намного позже большевики начнут сравнивать достижения своего народного хозяйства.
История иногда раз развивается по законам сна. Время течет вспять. И событие, на которое в последствии никто не обратит никакого внимания, может послужить толчком для целой эпохи. Кто его знает, может от того полюбилась большевикам эта цифра, что родившийся в этот роковой для страны год в будущем станет ухаживать за телом вождя мирового пролетариата, когда душа его погрузится в ад.
Впрочем, в 1913 году жизнь Ильи была все еще светла и безмятежна: “Мое первое воспоминание относится скорее всего к двухлетнему возрасту. В Московской губернии, близ Воскресенска, я иду в лесу по тропинке, отделенной канавкой и кустарником от параллельной дорожки, по которой следуют мама с теткой. Пройдя немного вперед, остаюсь один; нет ни мамы, ни тетки, страшно”.
Не будем торопить его детство с горничными и сказочными дворниками: “Абросимыч, какой-то торжественный, обрамленный седыми усами и бородой”. Ведь дальше будет еще страшнее. Покуда голова мальчика “кишит конструкторскими идеями”, изобретая в основном трубки для стрельбы горохом на дальность 30-49 метров, большевиков обуревают куда более масштабные идеи. Ну а маленький мальчик, как и большинство граждан российской империи, еще ничего не знают о небольшого росточка суетливом и картавом человечке, в чьей черепной коробке зреет план разбить эту безмятежность вдребезги.
Детская память запечатлевает революцию, как приход нескольких человек в кожаных куртках: “они перерыли и разбросали мои любимые детские книжки”. Первичное познание внешнего мира заканчивается открытием: “Отец объяснил мне, что евреи - это древний народ, и прибавил, что вот мы евреи. Последнее меня шокировало. Я всегда думал, что я русский”.
К тому моменту Ильич (судьба, словно сочинитель романа, выбрала в попечители его тела почти что тезку) из субъекта №1 превращается в объект №1. Советское правительство решает сохранить труп вождя в назидание будущим поколениям строителей социализма. Сделать его “живее всех живых”. Народные массы в ответном страстном порыве шлют телеграммы и требует “труп ленина не зарыват землю как обыкновеннаго смертнаго не скрыват наших глаз ибо большинство последователей невидели лица от котораго можно много узнат... мы сплоченными рядами должны заменит фигуру ленина шарпыкскiи волком оренбургской губернiи”.
Однако, “святые мощи” Ильича никак не хотят быть нетленными.
Еще в самом начале славных дел прорвало канализацию и затопило временный мавзолей. Патриарх Тихон вынес приговор сему прискорбному обстоятельству:
По мощам и елей!
И далее вождь мирового пролетариата проявляет строптивость, разлагаясь. 26 марта представительный консилиум, куда вошли тогдашние светила науки и в том числе отец Ильи - Борис Збарский, приступает к работе по бальзамированию Ленина. Курирует работу железный Феликс. Попутно идет строительство Мавзолея... В общем, все идет своим чередом, согласно сюжету, довольно-таки за последнее время заезженному многочисленными документальными эпопеями, пересказами очевидцев и домыслами.
Однако, в переложении человека, связавшую свою судьбу с академической наукой и биохимией в частности, история бальзамирования напитывается кроме формалина, воска и различного рода реактивов, конечно же мистикой. И читающему строки воспоминаний Ильи Збарского никак не отвязаться от ощущения, что трупный яд вождя вопреки стараниям медиков, потихоньку, но все же заражает страну. Все живое искореняется. Слово “интеллигенция” становится ругательным. Идет искоренения “буржуазных манер”: “мы стремились употреблять больше простонародных слов, ругаться, плевать”. Рушатся храмы, земное воплощение идей живого трупа Сталин, наследуя этикет египетских похоронных мистерий, устраивает во славу живого трупа массовые жертвоприношения.
Кстати, после смерти Сталин наконец воссоединился в мавзолее с Лениным. Но позже его все же похоронили у кремлевской стены.
Илья Збарский в своих воспоминаниях выступает в трех ипостасях: свидетель эпохи, жилец одной большой кухонно-коммунальной квартиры под названием СССР; ученый и жертва. Неразрывными узами связанный с работой в спецлаборатории в мавзолее по наблюдению за телом Ленина, именно ему, трупу Ленина, Збарский во многом обязан этим своим жизненным амплуа. Поэтому в повествовании, постоянно пересекаясь, сосуществуют сразу несколько сюжетных линий. Спаивают их воедино детали быта, такие, кажется, далекие и такие близкие.
В 30-е годы “опасно было рассказать антисемитский анекдот”. Знание и соблюдение русских традиций “рассматривалось как проявление “великодержавного шовинизма”. В 50-е годы в эру борьбы с “презренным “менделизмом - вейсманизмом - морганизмом” досталось и “безродным космополитам”. Трупный яд разъедает все слои, прослойки, сословия, без оглядки на национальную принадлежность. Хотя его хозяин “будто спит, лицо и руки его освещены розоватыми лучами ламп, вмонтированных в верху конической призмы”.
Оркестровка бодрых маршей жизни сопровождается стукачеством - по зову сердца. Вдохновенно и самозабвенно (о, привет тебе далекое эхо современного компромата).
Сегодня это может показаться забавным, ну а тогда запросто можно было схлопотать срок, к примеру, за “групповое чтение Есенина”, за то, что профессор на лекциях “пишет на доске знак “+” с закорючками, делая его похожим на свастику”, за то, что жена немецкого происхождения, или за то, что ты - потомок дворян.
Однако, жизнь несмотря ни на что идет своим чередом. Люди влюбляются, женятся, рожают детей, но на самом деле всем их бытием правит застывший студень вождя из мавзолея. Сказочная спящая красавица мирового пролетариата и чудовище в одном флаконе.
В июне 1941 года саркофаг эвакуируют в Тюмень. В военные годы и в мирное время, если можно назвать мирным, когда без вести пропадают миллионы, в каком-то смысле близость к телу Ленина и спасает Збарского от смерти. Мумия, словно оберегает своих попечителей. Она дает кров, работу, еду. Збарский вспоминает, что в Тюмени “обеды были настолько вкусными и доброкачественными, что значительно превосходили мое питание в мирное время”.
И эта забота о теле вождя не остается без ответа: “За время пребывания в г. Тюмени коллектив Мавзолея рядом мероприятий добился значительного улучшения в состоянии В. И. Ленина”.
Впрочем, как матерый материалист, Ильич все же не воскрес. Смех смехом, но вот Збарский на основании эксперимента, проведенного американским исследователем Сванте Пабло, который клонировал ДНК мумии, сохранявшейся в течении 4 400 лет, полагает, что “теоретически вполне возможно воспроизвести вымершие организмы, и весьма вероятно, что с развитием методов в будущем их удастся воссоздать”.
Весьма возможно, что второе пришествие вождя мирового пролетариата не за горами. Если, однако, его вовремя не похоронить. Збарский оставляет вопрос о захоронении Ленина без ответа.
И пока он без ответа, Ленин - жил, Ленин жив, Ленин будет жить!