Хартвиг (1909-2003) - фотограф, автор книг, изменивших представление о "книге художника-фотографа" в 1960-е годы, с его именем связывают появление нескольких терминов в истории фотографии, один из наиболее известных - фотографика. Обычно, говоря о ней, тут же добавляют: фотографика... Хартвига. Умение работать с графическими структурами фотокомпозиции, особая ритмика и умение уходить от буквальности изображения к высотам поэтических визуальных метафор - все это Хартвиг.
Эдвард Хартвиг, польский фотограф-книжник и книгочей, родился в Москве в 1909 году, когда Царство Польское было частью Российской Империи. Отец Эдварда был фотографом: Людвиг Хартвиг держал магазин фотографических принадлежностей в Москве, и в его лавке будущий классик получил первые знания об оптике, химии и магии фотографии. В 1918 году, когда Польша стала независимым государством, Хартвиги перебрались в пределы родной страны и осели в Люблине.
Эдвард с детства любил читать, рассматривать в книгах иллюстрации. Вся семья его была книжной: образованной и понимающей толк в искусстве книги, когда не только знание, сокрытое под обложкой, важно, но и форма книги. Это отношение к книги одновременно материальное и поэтическое, книга - предмет и образ. Как и фотография: камеры, отпечатки и те фантастические образы, созданные художниками-фотографы, которые, однажды, будучи увидены нами, остаются в памяти навсегда.
Помимо Эдварда в семье были дети Юлия и Валента, она стала впоследствии знаменитой польской поэтессой, он - врачом.
В 1930 году молодой Эдвард Хартвиг уехал учиться в Вену, его профессором в Венском графическом институте был фотограф Рудольф Копиц, которого считают в истории фотографии "мостиком" от искусства Венского сецессиона, венских пикториалистов к "искусству движения" и авангардистским поискам динамики композиции 1920-1930-х годов.
Многое из того, что молодой поляк Эдвард Хартвиг сделал в годы венской учебы не сохранилось - Вторая мировая война не пощадила ни его раннего наследия, ни архивов его учителя Копица, авторские отпечатки которого - большая редкость в наше время.
В 1936 году Копиц ушел из жизни, а его ученик вернулся в Люблин. До 1939 года у Хартвига состоялось несколько выставок: две персональных в Люблине (в 1929 и 1936), его работы были представлены на множестве выставок групповых, национальных и международных. В том же 1936 году Хартвиг стал соучредителем Люблинского фотографического общества, которое в наши дни носит его имя.
Хартвиг снимает город, становится признанным мастером архитектурной фотографии (в 1930-е, когда Польша активно отстраивается, реставрируется польское историческое наследие - происходит воплощение в архитектуре и градостроительстве идей национальной идентичности, популярных в странах Восточной Европы и в Германии в этот период, а для Польши еще и очень важных после обретения независимости).
Молодой автор становится также известным портретистом, его приглашают работать для журналов.
Важно отметить, что не только знакомство с европейскими тенденциями фотографии 1920-1930-х годов оказали влияние на сложение творческой манеры Эдварда Хартвига, но также сильное влияние Яна Булгака, еще одного поляка, чья судьба - пример того, как в водовороте политических исторических конфликтов первой половины ХХ века человек культуры может создавать новые произведения, исполнять свое предназначение, несмотря ни на что, и вбирая в себя "дух времени". Так, Булгак (1876-1950), наследник двух аристократических родов Польши, считается старейшиной польской фотографии, первым фотографов-художником, сделавшим польскую фотографию известной по всей Европе. Булгак вырос в Вильнюсе во времена Российской Империи, и для него европейская и русская культуры были двумя источниками, питавшими его во взрослении еще до того, как "польское" стало иметь отличительную самостоятельную ценность не только в семье (у Булгаков так было всегда), но в обществе.
И если Булгак был теоретиком и практиком фотографии, много сделавшем для развития пикториального направления в этом искусстве (его фотографии обладали особенной светоносностью, точностью и мягкостью, плавностью композиции), то Хартвиг, пройдя через увлечение пикториальной фотографией в юности, позднее становится более графическим и внимательным к тому, как фотография создает и разрушает наши иллюзии о пространстве мира, о его смыслах. Эдварда Харвига в мировоззренческом плане сложно воспринимать отдельно от его сестры Юлии, поэтессы, писавшей:
Не были мы ни достойны ни слишком самоуверенны
чтобы браться за темы превосходившие нас
Он должно быть об этом знал раз побуждал к простоте
и даже предупреждал с насмешкой не прыгать выше головы
и не заглядывать божеству за шиворот
Но предупреждал впустую
ибо гордыней были сами занятия искусством
(из стихотворения "Медитация", в переводе Натальи Горбаневской, и хотя стихи посвящены поэту Чеславу Милошу, они - о самом способе понимания мира через творчество).
Булгака называют в польской фотографии идеологом "фотографии Отечества" - необходимости фотографом запечатлевать красоту и мощь своей страны, пропагандировать ее культуру. И Хартвиг в довоенные годы отдал много сил именной такой фотографии.
Войну он пережил в Люблине. 24 июля 1944 года город был освобожден войсками Красной Армии от немецко-фашистских захватчиков и Эдвард Хартвиг фотографировал жертв оккупации, фотографировал тела убитых фашистами заключенных Люблинского замка... Мне не известно сейчас, что доподлинно произошло тем летом, но, к великому сожалению для польской культуры, следующие два года фотограф провел как заключенный в одном из лагерей на территории СССР и только в 1946-м вернулся в ставший родным для него Люблин.
Хартвиг активно выставляется в конце 1940-х, принимает участие в строительстве новых творческих союзов. В его фотографии этого времени одновременно присутствуют жесткие драматические и очень резкие по пластике фотографии человека, пережившего опыт войны, и мягкие романтические виды - польские пейзажи в духе довоенного польского, булгаковского пикториализма.
Самым ярким и насыщенным становится период 1950-1980-х годов в творчестве Эдварда Хартвига. В эти годы он создает свои главные шедевры: фотокниги. В 1955 году выходит альбом, посвященный строительству "сталинской высотки" в Варшаве - "MDM. Marszałkowska 1730-1954". С одной стороны, этот красивый альбом не может не вызывать ассоциаций с идеологией, в рамках которой строилось это грандиозное сооружение, но барочная красота, размах проекта и любование им фотографом не могут не вызывать сопереживания.
В 1960-м выходит хартвиговский знаменитый альбом "Фотографика", сразу принесший ему международное признание и награды. Этот альбом, в отличие от сугубо-польской "Маршаловки", можно назвать космополитическим: художника интересуют рифмы форм, визуальный джаз и импровизация, но отнюдь не то, где сделан тот или иной снимок.
Еще одна его знаменитая фотокнига - "Вербы". Она впервые вышла в свет в 1989-м, со стихами его сестры Юлии. Вербы - поэтический образ родины.
Я знаю, там где вербы шелестят в полях,
там находится Польши начало и конец
Говорится в поэме, которой открывается эта книга.
Удивительно, как фотограф, достигший 80-летия, оказывается свободен в обращении с композицией. И это не только заслуга дизайнеров, это он сам, Эдвард Хартвиг, побуждал окружающих следовать за его экспериментами с формой книги, форматом книжной полосы и фотографией, которая как будто растворяется в ней, становится частью кинематографического путешествия по страницам, мы видим фотографии то ближе, то дальше - как будто сами движемся в живом пейзаже.
Эдвард Хартвиг - модернист польской фотографии. Он экспериментировал с тем, как вывести форму реалистичную, узнаваемую в область абстрактных знаков, которые могут прочитываться по-разному, зависят от индивидуального художественного опыта зрителя. Он экспериментировал с соединением фотографии и графики, много сделал в развитии цветной фотографии 1970-х... То, что он делал в фотографии называют "художественным формализмом". Критики указывают, что его работы 1950-1970-х годов, сделанные в социалистической Польше, совершенно укладываются в направление "абстрактный экспрессионизм", в котором в эти годы работают американские и западно-европейские фотографы-художники, среди которых Билл Брандт, Аарон Зюскинд...
Хартвиг экспериментирует с формами оп-арта - мультиплицирует отдельные элементы фотографий, использует растр, деформирует изображение при печати, стремясь уйти от буквализма и превратить современную ему фотографию в один из языков современной коммуникации, наподобие книжного дизайна, дизайна типографики, современной графики.
В конце 1980-х годов у Хартвига состоялись выставки за пределами Польши: в Хьюстоне в 1988-м, в Лозанне в 1990-м, это стало началом его "восхождения" в пантеон мировой истории фотографии.
Хартвиг, возможно, один из самых обласканных властью художников польского искусства, как социалистического, так и начавшего в 1990-м периода новой независимости Польши. У него множество наград и званий, его книги переиздавались по многу раз. Хартвигу удалось оказаться "над схваткой" современной политики и идеологии, на его фотографии выросли многие поколения польских фотографов и, что важнее, многие поколения поляков. Отчего его книги, его фотографии, самые брутальные, они прочитывают не как дань социалистическому периоду или отрицание его, а как соединение через фотографию с традицией польского искусства барокко XVIII века, польского классицизма, в Хартвиге они видят художника, указавшего многие направления для работы будущих поколений творцов.
Фотография - это визуальное искусство, его можно создавать традиционными методами, но черпать вдохновение из мира воображения и фантазий также важно. В своей практике я часто руководствуюсь интуицией. Без интуиции не было бы искусства. -- Эдвард Хартвиг.
