Солнце почти скрылось за горизонтом. В последних лучах тревожным огнистым заревом светились застывшие на западе окаема облака. С моря несло парным туманом и сладковатым запахом гниющих водорослей. Лениво перекликались уставшие за день черноголовые чайки. Распустив крылья, угрожающе разевая зубастые клювы-пасти, они настороженно глядели на двух рослых оборванцев и женщину, торопливо идущих по песчаной косе к высокому каменистому обрыву, над дальней оконечностью которого возвышались подсвеченные закатом башни и шпили королевского дворца.
Мужчин, и молодого, и постарше, можно было принять за подгулявших наемников или контрабандистов. В пользу этого говорили высокий рост, крепкое сложение бродяг и наличие кое-какого оружия. Женщина, закутанная с ног до головы в длинную накидку из тонкой темной материи, могла быть кем угодно, от пленницы-дикарки до богатой любительницы любовных приключений. Если бы в это время кто-то околачивался на берегу, он мог бы заметить, что троицу высадили с небольшого баркаса, который ввечеру словно невзначай выплыл из поднимающегося над морем тумана и так же незаметно исчез в нем.
Однако на берегу было безлюдно. Во-первых, потому что в городе действовал комендантский час, а во-вторых, потому что какой-то мистический, необъяснимый страх странным образом вселился вдруг в жителей недавно еще веселой и шумной аранской столицы. Страх заставлял самых отчаянных с наступлением темноты жаться ближе к жилью и, не мешкая, зажигать светильники, которые у некоторых горели теперь ночи напролет.
Эльор, Горос и Малк, а это были они, торопились. Незаметно выбраться из города удалось только в конце жаркого, беспокойного дня. Горн с утра с тревогой и нетерпением ждал их в маленькой бухте, затерявшейся среди дюн, качаясь на купленном у рыбаков старом баркасе. Ему, островитянину, морская стихия была родной и привычной. Смелый и преданный Эльор, он без колебаний согласился помогать им. Горн рассчитывал отправиться и во дворец, но Эльор настояла, чтобы он остался.
План ее состоял в том, чтобы добраться до древних каменоломен, по ним проникнуть в потайной ход, ведущий в подземелье дворца, а оттуда – в апартаменты короля. Правда, она не была полностью уверена, что потайной ход еще существует. Серия землетрясений позапрошлой осени могла запросто обрушить его, и тогда баркас понадобился бы им для возвращения. Однако тайное предчувствие удачи не покидало ее, поэтому Горну было приказано возвращаться к дюнам, если они не явятся назад до рассвета. Скрепя сердце, он остался и сидел теперь, снова покачиваясь на мелкой волне и глядя, как теряются в темноте торопящейся ночи силуэты ингоров и Эльор.
Эльор между тем шла и с радостью убеждалась, что прирожденное умение ориентироваться в незнакомых местах, выручившее ее и Нора в блужданиях по пещере, помогавшее во время войны с таргами, за прошедшие годы никуда не исчезло. Она не могла его объяснить. В нем было нечто от той силы, что ведет птицу к родному гнезду, зверя – к своей норе. Она и не пыталась его объяснять, просто шла легко и свободно, словно по заранее выверенной, давно знакомой дороге.
Горос в душе дивился этому, но он слишком долго жил с ингорами, чтобы выказывать свои чувства. Рима, колдунья, всегда уверяла его в необыкновенных способностях дочери. И сегодня он поверил наконец, что она в чем-то права, когда девушка неожиданно остановилась перед очередной осыпью и попросила отвалить несколько камней. За ними открылся узкий лаз, ведущий в глубь горы. Свернув накидку и затолкав ее в походный мешок за спиной, дочь велела засветить фонарь, взяла его и первая шагнула туда. Ход, сначала узкий и низкий, постепенно повышался и расширялся. Вскоре даже Малк смог идти по нему, выпрямившись чуть не в полный рост. Горос нередко охотился в скалистых дебрях Диких гор, Малк был привычен к подземельям Занга, поэтому путь через катакомбы не пугал их. Королевский дворец – вот что было действительно опасно.
Горос в душе очень боялся за дочь. Накануне вечером, когда она вошла в комнату к нему и Малку прежней, - русоволосой, светлокожей и сероглазой, он был потрясен. Он увидел ее вновь той девочкой, которую потерял когда-то, которую помнил и любил, только повзрослевшей немного и выросшей. Он долго вглядывался в нее и вдруг крепко обнял, целуя, прижимая к груди и вытирая украдкой неожиданные, самого удивившие слезы. Эльор смутилась, поцеловала отца и тоже заплакала. Малк и Горн, застав их в слезах, ничего не поняли, да им и не надо было это понимать. Потерять дочь снова было бы для него немыслимо! А между тем грозящая им опасность была велика, и Горос жалел, что позволил девушке впутаться в авантюру с освобождением этих парней из Занга. Если бы пришлось выбирать, кого спасать - их или ее, он чувствовал, что ни минуты бы не колебался...
Они шли долго, сворачивая то вправо, то влево, поднимаясь и вновь опускаясь, следуя хитрым изгибам каменистого хода. Чем дальше они шли, тем становилось жарче. Масляные светильники нещадно коптили. Земля под ногами вздрагивала, тяжелый подземный гул, сначала еле слышный, все усиливался и скоро уже до боли давил на уши. По всем расчётам, они были очень далеко от поверхности, когда нечто белое нежданно мелькнуло впереди... Жуткие, визжащие, вибрирующие, как полотно согнутой двуручной пилы, потусторонние голоса раздались в глубине подземелья…
***
Продолжение в следующем выпуске!
***
Картинка из Pixabay