В прошлый раз мы слегка коснулись темы вурдалаков, обозвав так жителей деревни Борщи из клипа группы Би-2 «Виски», ну а в этот – о данном понятии и поговорим. А заодно и о понятии «нежить» – уж слишком часто оно у нас употребляется в неправильном контексте.
Как русские классики породили вурдалаков
Я в своё время был очень удивлён, узнав, что слово «вурдалак» появилось только в XIX веке. Мне с детства слышалось в нём что-то такое архаичное, не совсем понятное и оттого загадочное. Оно мне казалось созвучным со словом «волкодлак» (как выяснилось в дальнейшем, отнюдь не случайно!).
Помню, в одной газете встретил упоминание о некой древней богине Вурде (дело было в конце девяностых или в самом начале нулевых), ничего ни о функциях, ни о культе не пояснялось: мол, была такая богиня – и всё тут. Наверное, подразумевалось, что вурдалаки – её слуги, отсюда и название.
Бред, конечно...
Кстати, вурда – это карпатский варёный сыр (большинству более известен продукт, который готовится по идентичной технологии в Италии и называется рикотта).
Ну а слово «вурдалак» вышло из-под пера Александра Сергеевича Пушкина в 1836 году – так называлось его стихотворение, которое было преподнесено в качестве «песни западных славян».
Вот оно само:
Трусоват был Ваня бедный:
Раз он позднею порой,
Весь в поту, от страха бледный,
Чрез кладбище шёл домой.
Бедный Ваня еле дышит,
Спотыкаясь, чуть бредёт
По могилам; вдруг он слышит, –
Кто-то кость, ворча, грызёт.
Ваня стал; – шагнуть не может.
Боже! думает бедняк,
Это, верно, кости гложет
Красногубый вурдалак.
Горе! малый я не сильный;
Съест упырь меня совсем,
Если сам земли могильной
Я с молитвою не съем.
Что же? вместо вурдалака –
(Вы представьте Вани злость!)
В темноте пред ним собака
На могиле гложет кость.
Очевидно, «вурдалак» является искажением от «волкодлак» и используется в качестве синонима слова «упырь». Вот только зачем Александру Сергеевичу понадобилось это самое искажение? Оригинальности ради?
К сожалению, ответа на этот вопрос у меня нет.
Эстафету по внедрению понятия «вурдалак» в обиход у Пушкина перехватил Алексей Константинович Толстой: в 1839 году на французском языке им был написан готический рассказ «Семья вурдалака» («La famille du vourdalak»). (На русском языке данное произведение впервые увидело свет в 1884 году в журнале «Русский вестник».)
Рассказ Алексея Константиновича обрёл популярность, о чём свидетельствует шесть его экранизаций: в США, в Италии, в Испании и, конечно же, в СССР и в России (правда, посмотрев через силу творение Евгения Юфита, я сразу и не понял, что оно по мотивам «Семьи вурдалака»).
«Нежить» – от «неживой» или от «не жить»? Разница есть
Традиционно в русском языке слово «нежить» служило эвфемизмом словосочетания «нечистая сила». (Кто не знает, эвфемизм – это слово или выражение, употребляемое вместо другого слова или выражения, произносить которое по каким-либо причинам неприемлемо.)
Владимир Иванович Даль в своём «Толковом словаре живого великорусского языка» отметил:
Не́жить ж. сев. всё, что не живёт человеком, что живёт без души и без плоти, но в виде человека: домовой, полевой, водяной, леший, русалка, кикимора и пр. Нежить, особый разряд духов, это не пришельцы с того мира, не мертвецы, не привидения: не мара или морока, и не чертовщина, не дьявол; только водяной образует какой-то переход к нечистой силе, и нередко зовётся шутом, сатаной. По выражению крестьян, нежить не живёт и не умирает. Он знается с нежитью, знахарь. Есть поверье, что нежить – сверженное Архангелом Михаилом воинство сатанино. У нежити своего обличия нет, она ходит в личинах. Всякая нежить бессловесна (домовой, леший, водяной и пр.).
Видите, Владимир Иванович как бы особо подчеркнул: «это не пришельцы с того мира, не мертвецы, не привидения».
Но у современного человека слово «нежить» ассоциируется, как правило, как раз-таки с восставшими из могилы мертвецами и вампирами-упырями-вурдалаками.
Почему?
Начнём немного издалека. В 1897 году был опубликован легендарный роман ирландского писателя Брэма Стокера «Дракула», на страницах которого в качестве специального термина, обозначающего вампира, впервые использовалось слово «undead» («неусопший»). Постепенно слово «undead» вошло в обиход англопишущих авторов и распространилось вообще на всех беспокойных покойников. (Немного напоминает историю с пушкинским вурдалаком, не правда ли?)
А при переводе таковых произведений «undead», не мудрствуя лукаво, перевели как нежить – слово, русскому уху привычное и знакомое. Определённая популярность в массовой культуре образа восставших из могил вампиров и зомби закрепило этот перевод в народном сознании.
Собственно, произошла своего рода подмена понятий: словом, первоначальным смыслом которого было «не жить как человек», стали обозначать существ, не живущих вообще (так сказать, в биологическом контексте), но под воздействием неких сверхъестественных сил проявляющих некую активность (как правило, зловещую и кровожадную).