Странная мрачная процессия шла по улицам деревни. Во главе ее – женщина, сорок с хвостиком, в синей, выцветшей фуфайке и платье в мелкий цветочек чуть ниже колена. Она держала в руках деревянный ящик. Это был маленький гробик…
Миша
Лида влюбилась в него, в Мишу, без памяти. Красивый коренастый парень с густыми черными вьющимися волосами и серо-голубыми глазами. По слухам в жилах его текла казачья кровь.
Как-то пришли они с сестрами в соседнюю деревню к родне, а там он. Время было после войны, мужчин не хватало, женихов надо было срывать сразу на корню. Лидка и отхватила парня чуть младше себя.
Характер у Михаила оказался не сахар. Кулак крепким. Голос грозным. Но Лида, привыкшая к авторитарности отца, с мужем не спорила никогда. Слушалась беспрекословно. Что сказал, то и делала. Вырабатывала покорность, как и положено женщине в те времена. Поэтому и скандалов в семье не было, нечего делить было. Мужик в семье – главный авторитет. Сомневаться в этом у Лиды не было причин.
Жили они небогато, хотя работали много. После войны тяжело было поднимать быт. Потом дети пошли. Родилось шесть детей с разницей в два года, пятеро девок и один пацан.
Миша сначала работал в колхозе. На жизнь хватало, никто не голодал. Но кто-то доложил, что приемыш он в семье. Родных родителей, мамку с папкой, отправили на поселение в Сибирь. Тяжёлый им путь предстоял. Пожалели сопровождающие сына, которому на тот момент было три, и разрешили оставить у Марфы, доброй женщины, с которой родители Миши познакомились в поселке, пролегающему по их маршруту. У той были свои шалопаи, но ей так приглянулся красивый голубоглазый кудрявый мальчонка, что оставила у себя. Так и вырос он в приемной семье.
… Шесть голодных ртов. Прокормить столько детей оказалось совсем непросто. И ещё и из колхоза погнали. Он пошел работать на лесоповале.
Мужчины валили лес, женщины рубили ветки, а очищенные стволы деревьев связывали веревками в плоты, а весной и летом сплавляли вниз по реке. А там уже другая бригада вылавливала и отправляла на пилораму.
На таком производстве год за три. Здоровье уходило ежеминутно. Однажды ещё и зима суровая, под минус сорок, нагрянула. Простыл как-то Михаил. Лежал с высокой температурой, долго его лихорадило, то и дело заходился кашлем. На работу не смог выйти.
Лида
Лида когда-то мечтала стать учительницей. Старательно и аккуратно писала, каллиграфически выводила каждую буковку. Папа ее хвалил и мечтал, чтобы она стала сельской учительницей. Закупил ей книжки на следующий год (восьмой класс). Но 22 июня Германия без объявления начала войну. Отец ушел на фронт. И уже в первые месяцы войны им сообщили, что он пропал без вести. Мечты рухнули, разбившись о трудный быт.
В войну пятнадцатилетней девушкой пережила голод. Делали лепешки из протертой сухой травы. Усвоила на всю жизнь, что хлеб – это роскошь. Каждую крошку со стола собирала подушечками пальцев и в рот клала.
Спустя несколько лет после войны встретила Мишу.
… После того, как Михаил заболел, сама пошла за него на лесоповал. Больничных никаких раньше не было, отпускных – тоже. А вместо денег они зарабатывали трудодни. За трудодни можно было получить карточки и отовариться в магазине. Выбыл из строя – трудодень не заработал.
Несколько месяцев муж восстанавливался. Кашлял и харкал кровью. Врачи поставили туберкулёз. На тот момент при специальной терапии вылечить заболевание стало уже возможно. Вскоре он пошел на поправку.
Примерно в это же время Лида узнает, что беременна. Задержка уже большая. Как-то за заботами и тяжёлым трудом в лесу, упустила, когда последний раз были месячные. А про контрацепцию в те времена деревенские женщины не знали ничего. Сказала Михаилу, а он рассвирепел.
– Не видишь, что ли, что я ещё слабый, не могу работать. Чем думала? Что хочешь делай, а от ребенка избавляйся. Да и кто знает, чай не мой. Нагуляла, наверное, на лесоповале, пока я тут лежал больной.
В соседнем селе жила бабка, которая подпольно делала аборты. Лидка бегом к ней.
– Не возьму грех на душу. Срок большой.
Лидка плачет, руки бабки целует, умоляет помочь. А та вскипела, схватила метлу и давай ею Лиду хлестать.
– А ну пошла отсюдова, бестия чертова, детоубийца!
… Миша встретил ее словами:
– Ну что? Сделала?
– Да, – соврала Лида.
От тяжёлой работы она была совсем тощая. Широкие кости выпирали. Живот рос медленно, так что скрывать удавалось долго. Но однажды во время работы ей стало дурно, она упала в обморок. Фельдшер осмотрел ее и выдал:
– Шла бы ты отсюда. Срок-то большой совсем. А труд тяжелый. Мне уборщица в медпункт нужна. Возьму к себе пока не родишь.
Лида согласилась. Вскоре и от мужа скрывать не удалось. Он насупился, замкнулся, перестал с ней разговаривать. Смотрел сквозь нее, словно на пустое место.
Толик
Через месяц она родила. Ребенок был недоношенный и слабый. Прожил неделю от силы. Лида назвала его Толиком.
– На кладбище бы надо снести, – говорит она Михаилу.
– Обойдёсся.
Сколотил небольшой ящик из остатков досок, положил туда крохотный трупик и пошел с ним за дровенник.
– Ты чего окоянный, – с ревом набросилась на него Лидия, пытаясь отобрать ребенка у него. – Дай невинную душу спокойно схоронить. Не виноват он ни в чем…
Она пыталась отобрать ящик и расцепить его сжатые до белых костяшек пальцы. Он отмахнулся от нее тяжёлой рукой, отбросил ее в угол комнаты.
Закопал Толика за дровенником. Лидия выла весь день. А на следующий день встала спозаранку, разбудила двух средних детей, Танюшку с Колей, и позвала на кладбище.
Выкопала она его из земли. Спешно схватила ящик, слегка смахнула от влажных глинистых кусочков земли. Нацепила на голову нарядную косынку, накинула фуфайку, обулась в черные с широким голенищем резиновые сапоги и пошла на кладбище в райцентр. Колька с Танюшкой поплелись за ней.
На кладбище Лидия нашла место рядом со своими родными и выкопала небольшое углубление в земле. Туда поместила ящик и завалила его сырой землёй. Аккуратно лопатой сформировала небольшой холмик. Замерла. Бросила лопату там же. Долго смотрела беззвучно шепча какую-то молитву. Слезы лились по ее щекам, то и дело забиваясь в морщинки вокруг глаз.
– Мама, мама, пошли домой, – потянул за рукав ее четырехлетний Колька.
Лидия очнулась. Вытерла рукавом фуфайки лицо, размазав грязь по щеке, молча развернулась и пошла. Детишки засеменили за ней.
Больше Толика никто не вспоминал…
P. S. Эта история художественная, плод моего авторского вымысла, но основанная на реальном эпизоде, произошедшем с моими родными. Да, был Толик, прожил пару дней, был похоронен за дровенником и перезахоронен на сельском кладбище. Подробностей я не знаю, но эта история запала глубоко в душу, поэтому и родился такой рассказ.