Сразу же после смены главный повар Валера повесился на крюке, где до этого висела свиная туша. По крайней мере, в эту версию поверила полиция, которая прибыла после того, как техничка тётя Таня возвестила своим криком всю округу о том, что в ресторане японской кухни произошло нечто страшное. Тело тёти Тани нашли там же, возле крюка, только оно было не мёртвым, а в глубоком обмороке. Несменяемый красный платочек, который она носила на голове нисколько не смягчил удар о жёсткий пол.
Глаза Валеры выражали то ли удивление, то ли злость, но уточнить, что конкретно чувствовал повар перед смертью, не представлялось никакой возможности. Подозреваю, что именно смесь из злобы и непонимания он напоследок и ощутил. Потому что точно знаю, никакое это не самоубийство. Но менты заморачиваться не будут, запишут его в суицидники, и все дела. Валерке же остаётся надеяться, что в раю не берут в расчёт земную бюрократию, потому что если там поверят бумаге лейтенанта, то гореть повару в аду, как рыбе на кухне, то есть на сковородке, которую до него использовали уже миллион раз, поджаривая таких же жертв бюрократии.
Чего я не знала, так это кто же конкретно Валерку замочил. Зато мотив ясен. Только сегодня утром повар открыл качающиеся туда-обратно двери кухни и, не здороваясь, всех послал на х*й. Не успели мы возмутиться, как он заявил, что не зря все эти годы ждал и надеялся, пришла его пора пожить. Затем предъявил билет муниципальной лотереи под названием «На облаке», а между двумя словами щемилась витиеватая семёрка другого шрифта, как бы указывая, что все обретут своё счастье и водрузятся на самое желаемое из всех облаков стоит лишь только купить билет. Свою последнюю смену главный повар отработал ещё хуже, чем обычно, на любые замечания мерзко хихикал и говорил, что всех нас видал вовсе не тут, а в гробу, а на мой закономерный вопрос о том, какого сырого тунца он сюда явился, прокричал мне в лицо, брызжа слюной, что хотел утереть нос всем этим утыркам, которые составляют гордую команду ресторана «Мураками не считал овец».
Поэтому круг подозреваемых ни разу не сужался. Если бы я точно не знала, что Валерку мочканула не сама, то и себя бы в него включила, потому что он и до этого был не самым любезным человеком, а тут вообще с саке слетел. Зато пропало душащее чувство несправедливости, которое ходило за мной по пятам всю смену. Вопрос, почему такие ушлёпки типа Валерки выигрывают в лотерею шестизначные суммы, а такая вся из себя красива и хорошая, как тот сашими, я продолжает мучиться на нелюбимой работе, и конца и края этому бл****ву нет. Всё-такие есть правда в этом мире, раз висит теперь Валерка на крючке как туша. Определить бы, как эту правду зовут.
Когда тётя Таня завопила не своим голосом, я была как раз за дверью и первой успела к ней на выручку. Увидев её, валявшуюся ничком, и Валерку, чуть качавшимся, первым делом я прыгнула к нему и обшарила все имеющиеся карманы в поисках билета, и, конечно же, его не обнаружила. Значит, кто-то спёр.
Администратор ресторана туповатая Ленка визжать не стала и проявила себя в первые за два с половиной года работы. Приказала закрыть двери и никому никуда не ходить и выпустить всех клиентов на волю, забыв про счета и заказы.
— А Вакька–мясник где? — пересчитала нас всех Ленка на кухне.
— Так у него выходной, — ответил Колька.
— Странно, мне показалось, что я его сегодня видела, — Ленка секунду покопошилась в своей голове, но вернулась к делам более насущным.
Она отдала команду оставаться на местах до приезда полиции. А я, как долбаная миссис Марпл, стала обсматривать тех, с кем работала много лет бок о бок. Кто-то из них оказался настоящим маньяком. Или героем, тут как посмотреть. Потому что нечестно вот так вот брать и вешать на убийцу ярлык «убийца», личность жертвы тут тоже играет немалую роль, а в случае с Валеркой — вообще наиглавнейшую.
Мог и клиент Валерку прикончить, промелькнула мысль, но тут же ушла, не настаивая на своём присутствии. Никто на кухню кроме персонала не заходил, да и причин у гостей убивать повара нет. Вернее, его стряпня неплохой повод, но если бы это было мотивом, то Валерку бы укокошили давным-давно. Нет, это не просто совпадению. Тут сработал кто-то из наших.
Тётю Таню из помещения, конечно же, вытащили и положили в пропаханный сотнями потных задниц диван, чтобы сама отмокала. Пульс проверили, к сердцу ушком приложились, и будет. Она даже, пока её тащили, в себя пришла не надолго, но вновь заорала и ушла в страну забытья, потому что посудомойщик Колька тащил её, схватив за подмышки и пятясь назад, и тело Валерки вновь оказалось в поле зрения несчастной технички.
Я не знала, как должен выглядеть убийца. В кино обычно дают подсказки, он либо неприятный тип с безумными глазами, либо какое-то покалеченное судьбой ничтожество, либо обаятельный гад демонической наружности. Последнего типажа тут явно ни у кого не было, а вот первых двух — завались. Радость от того, что Валерки больше с нами нет, тоже как примета не годилась, потому что под неё подходили абсолютно все.
— Это что же получается, я теперь главный повар? — поинтересовалась су-шеф Алка, прервав тягостное молчание.
Ей никто не ответил, потому что в этом случае хрен васаби не слаще. Алку не любили за дружбу с Ленкой и брови-ниточки, которыми она обзавелась на заре двухтысячных и отказывалась с ними расставаться. Она вполне годилась в кандидаты на звание убийцы месяца. Теперь эту номинацию обязаны ввести и вешать портрет рядом с работником месяца. А потом я вспомнила, как вопила Алка, когда приходилось варить живых раков. Она состояла в какой-то небольшой секте, где, в отличие от основных популярных религий, убивать запрещалось не только на словах, но и на деле. Святость жизни и всё такое, вряд ли бы она Валерку укокошила, если даже клешнявого стремалась варить. А вот Валерка проделывал это с раками с большущим удовольствием, даже с неким возбуждением.
Я продолжила ментальные поиски убийцы. И вовсе не потому, что уж очень хотела справедливости для болтающегося как плохо прикрученная люстра бывшего главного повара. Мне надо было знать, какая скотина утащила билет, который я уже считала своей собственностью. Так что поправлю себя, искала я не убийцу, а воришку, потому что на первое его преступление мне было начхать, а вот второе не могло оставить равнодушной.
С Алки я перевела взгляд на глухонемого Сашку, который отвечал у нас за дим самы. На вид тихий и спокойный, а каким ему ещё быть? Я бы тоже не нервничала, если бы не слышала весь тот бардак, который творится на кухне. Да, это действительно хреновая работа, если начинаешь завидовать глухонемому.
Такие обычно и бывают маньяками. Меньше всего на них думаешь, а потом они фигак — и шефа на крючок берут. В прямом и переносном смысле. Но раз я про него подумала, значит, вряд ли это он, так что ли получается? Тогда можно исключать всех, на кого взгляд упадёт. Какой-то неправильный метод. Сашка посмотрел на меня и лучезарно улыбнулся. Я подумала, может, он и вовсе не соображает, что происходит. Если не ходил смотреть на Валерку, то откуда ему знать? Вот и светится теперь как начищенный таз. Я вытащила язык на левую сторону, левой же рукой схватила себя за шею и предсмертно закатила глаза. Сашка радостно закивал и поднял одобрительно большой палец вверх. Я так и не поняла, была ли это высокая оценка моему актёрству или радость от того, что Валерка повесился. Точно маньяк, его рано со счетов списывать.
Перед приездом полиции я успела заподозрить ещё одного человека. Этим человек была моя напарница сушистка Машка. На самом деле звали её как-то сложно по-иностранному, но для быстроты и лёгкости общения она стала Машкой. Не по своей воле, но не оспаривала. У Машки было тёмное прошлое, про которое она если и говорила, то неохотно и сухо. Мы точно знали лишь одно — в родной стране её выдали насильно замуж за какого-то тирана и деспота. Через два года после замужества ей срочно пришлось покинуть родное село. Когда спрашивали, какое у неё теперь семейное положение, Машка, гордо выпятив несуществующую грудь, говорила:
— Вдова, — там, откуда Машка, это почётное звание, но что-то мне подсказывало, что туда ей дороги уже нет.
Начались суматошные часы допросов, оцепов и прочего удона. Первой занялись тётей Таней, которая была главным свидетелем, хотя и не видела почти ничего, что происходило на кухне ни до повешения (потому что пялилась только в пол, натирая его грязной половой тряпкой), ни после (потому что валялась одновременно в обмороке и на диване). Она охала и стонала, и просила, как можно быстрей отпустить её к сердечным каплям, только они поддерживали хрупкую вазу её жизни, которая из-за эпизода с Валеркой значительно опустела.
Я громко заявила, что лицезрела Валерку второй, после тёти Тани, и сказать мне больше нечего. Но так резво отпускать меня не захотели. Тогда я отпросилась хотя бы покурить в переулке, куда вела задняя дверь. Удивительно, но руки дрожали, хотя до этого момента я оставалась абсолютно спокойной. Меня словно воком по голове ударило — у нас же там труп висит! И не важно, убийство это или суицид, был человек и нет его. Как в том проклятущем билете написано, отправился на седьмое облако. И заревела. Не из-за Валерки и даже не из-за лотереи, а просто горько стало от жизни от этой. Надо что-то менять, так дальше нельзя, твёрдо решила я прямо там, у вонючей помойки. Из-за которой шаркала тётя Таня, пытаясь как можно быстрей миновать переулок.
— Подают свою сырую рыбу за тыщи рублей, а тёте Тане не могли зарплату чутка поднять. Только Васька и есть приличный человек, подсобил тёте Тане, — беседовала она со своим воображаемым другом. — Чё ревёшь, дурёха?
Автор: Чарли Гелнер
Источник: http://litclubbs.ru/writers/4923-lotereja.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и поддержите работу Бумажного Слона.
Подписывайтесь на наш второй канал с детским творчеством - Слонёнок. Откройте для себя удивительные истории, рисунки и поделки, созданные маленькими творцами!
Литературные дуэли на "Бумажном слоне" : битвы между писателями каждую неделю!
- Выбирайте тему и записывайтесь >>
- Запасайтесь попкорном и читайте >>
Понравился рассказ? У вас есть возможность поддержать клуб.