- Ну как, Гриша? – спросила медсестра Ольга Ильинична.
- Нормально, - вяло ответил я.
- Ну, у тебя всегда нормально, - грустно усмехнулась она.
- А скажите, чего повязку не снимаете?
- Так рано ещё, ты что же, уже бегать собрался? – удивилась она.
- Да, нет. Я про голову, вы хоть скажите, чего там? Что я теперь на квазимоду что ли похож? – хмыкнул я нервно.
- Не похож. Просто у тебя осколками и всем остальным лицо посекло. Надо повязку подержать ещё, - она подбирала слова и говорила печально. Что ж такое, в самом деле? Это объяснение как-то меня совсем не успокоило, только ещё больше занервничал. И решился наконец спросить о давно крутившемся в голове.
- Ольга Ильинична, как мои родители? Вы хоть расскажите. А то лежу здесь и вы ничего не говорите, - возмутился я.
- Гриша, это тебе… лучше объяснит Александр Петрович, твой лечащий врач, хорошо? Потерпи немного, - положила она прохладную ладонь мне на лоб. Ну вот опять! Чего скрывать-то? Даже если у мамы с папой переломы там сложные, так и у меня не легче. Сказали бы да и всё! Возмущался я про себя. Про Полинку тоже молчат. Прям, ФСБ, а не больница.
****
- Хочу сказать не очень приятные новости для тебя, парень, - голос доктора был уставшим.
- Вы меня пугаете, Александр Петрович, - я усмехнулся. - Кроме переломанной ноги ещё чем-то порадуете?
- Да уж, - крякнул он. - Во-первых, собственно про твою ногу. Сломана она у тебя в двух местах и повреждены мышечные ткани, поскольку переломы были открытые. Так что придётся тебе серьезно относиться к твоей ноге. Заниматься, растягивать, тренировать. А для начала физиопроцедуры тебе назначу.
- А во-вторых?
- Во-вторых, - повторил Александр Петрович с глубоким вздохом. - Ты вообще помнишь, что с тобой произошло?
- Помню.
- А что именно?
- Помню, как на нас несся БМВ, потом удар, стёкла вдребезги, нашу машину начало рвать, - я запнулся, мысль прострелила голову. - А где всё-таки мои родители, Александр Петрович, сестра Полинка?
- Это страшная… новость, я очень долго не хотел сообщать тебе… об этом, - голос его стал ещё более уставшим.
- Мама?.. Папа?.. Что? Ну, говорите же! – чуть не заорал я чувствуя как пустота заползает в мою голову и чем-то тяжелым наливается грудь.
- Их нет… Ты... Ты один выжил, - слова его как булыжники.
- Нет, - выдохнул я, слёзы застилали, но не стекали по лицу, повязка. - Нет! Почему я? Я… не должен…
- Крепись, парень, - Александр Петрович подсел ко мне на кровать и похлопал по спине.
- Почему… повязка, - еле выталкивал слова из сжавшегося горла.
- Григорий, я очень надеялся, что… этого не случится. Но твои глаза, очень сильно пострадали от взрыва. Я вызвал специалистов из института офтальмологии, они ещё раз посмотрят. Наш специалист не уверен, что возможно что-то сделать… Скорее всего зрение… - не договорив, он умолк.
Ещё лучше. Лучше бы я ногу потерял, застучало в голове просто кувалдой какой-то.
- Отлично, - наконец заговорил я, такое ощущение что горло просто сжали в тисках. - И что теперь? Вешаться?
Доктор похлопал меня по руке, взъерошил волосы.
- Тебе не остается ничего, как учиться жить по-новому. Это же не конец, поверь мне.
- Может, есть надежда на операцию или что-то в этом роде? – с настойчивостью и одновременно с безнадёгой спросил я.
- Давай дождёмся специалистов, хорошо? - он тяжело вздохнул. Я помолчал, пытаясь утрамбовать ворох информации. В голове будто стало тесно. Через приличную паузу выплыл вопрос:
- Александр... Петрович, - медленно начал я. - Может, лучше было бы вместе с родителями и Полинкой, а?
Он вдруг заговорил горячо и убедительно, словно проснулся от дремотного состояния:
- У тебя есть шанс, второй шанс. Не смей себе голову забивать этой ерундой! Жизнь она такая штука, её нужно проживать, жить! Никто не знает, почему ты остался здесь.
- Какой-то дефектный второй шанс, - выговорил я глухо.
Он снова похлопал меня по руке и сказал:
- Тебя ждёт следователь за дверью, тебе нужно с ним поговорить. И ещё приехали твои родственники.
- Бабушка? Дед? – вскинул я голову.
- Да, соберись с мыслями. Тебе нужно с ними пообщаться.