Люди наледи — малоизвестный вид, обитавший на юге Африки 2.8-0.2 миллиона лет назад. Собственно, само отнесение наледи к людям, то есть к роду Homo, возникшему лишь 2 миллиона лет назад, достаточно спорно с точки зрения хронологии событий. Но происхождение человека — дело до крайности запутанное. Причём, главной проблемой на данной момент является именно избыток возможных предков . И пользовавшиеся орудиями олдувайского типа наледи иногда (редко) рассматриваются в этом плане как конкуренты хабилисов и кениантропов . То есть, первый из видов людей.
По другой версии очень низкорослые, несущие наряду с антропными и массу признаков австралопитеков, существа, объём мозга которых не превышал 560 кубических сантиметров, подобно азиатским флорессисам, могли быть результатом деградации некого вида ранних людей. В таком случае, датировка появления вида ошибочна, и древнейшие окаменелости в Южной Африке принадлежат кому-то ещё. А данный вид возник не раньше 1.5 миллионов лет назад .
Дело тёмное. Однако, интересны два факта. Во-первых, вымерли наледи сравнительно поздно, - уже в эпоху палеоантропов. Во-вторых, же строение их конечностей, как бы, говорит об образе жизни древесном или полудревесном . И второй факт в этой связке становится объяснением первого. Если флорессисы длительное время сосуществовали с более прогрессивными видами людей благодаря географической изоляции, то наледи просто занимали иную нишу и не вступали в конкуренцию с эректусами.
Но это дело, тем более, тёмное. Ибо образ жизни наледи неизвестен. Так что, вопрос сначала стоит рассмотреть с позиций возможности и целесообразности. Могла ли вообще некая группа людей или предлюдей в определённый момент передумать и попытаться вернуться на оставленные предками деревья? И чем бы такая попытка кончилась?
Карабкаться на деревья при встрече с опасным хищником умели не только австралопитеки. Современный человек поступает также. Было бы только дерево. Немногие звери лазают также хорошо, как дальний потомок обезьяны. А уж состязаться в этом виде спорта с самой обезьяной неспособен никто .
Тем не менее, в своё время обезьяны пренебрегли своим подавляющим преимуществом в ветвях и отправились искать приключения в опасную саванну. Не столько приключения, сколько, конечно, еду, которой в тропическом лесу внезапно мало. Из этих соображений даже шимпанзе периодически вынуждены отправляться в рисковый набег на владения львов и гиен.
То есть, для ранних людей лес оставался территорией сравнительно безопасной, но и непривлекательной. Как следствие, древние люди не жили в лесах, начав заходить в них относительно поздно: около 1 миллиона лет назад. Селиться же в лесу смог себе позволить лишь уже современный человек порядка 20 тысяч лет назад. И то, в лесу, а не на деревьях.
Проблема заключалась не столько в сложности охоты, сколько в привязанности древнего человека к источникам камня. Без рубила в руке архантроп себя не мыслил. Да и просто не выживал. Орудия из дерева и кости стали играть существенную роль лишь когда человек приобрел достаточные навыки в их изготовлении. До этого же, потеря рубила была равноценна увечью, сводящему боеспособность практически к нулю. Нужно было срочно искать подходящий камень, чтобы сделать себе новое.
В лесу плохо с камнями. Но с этим справиться можно. Даже для случая австралопитеков установлено, что они знали места, где с камнями хорошо, и для добычи оружия могли пройти несколько десятков километров. Труднее было справиться с тем, что рубило постоянно занимало руку. Ранние люди не располагали ещё карманами и даже штанов не носили, так что положить его было некуда. Залезть же на дерево с камнем в руке невозможно.
Таким образом, возврат к полудревесному образу жизни означал бы и возврат к образу жизни ранних австралопитеков , не связывавших ещё свою жизнь с орудиями и, как правило, обходившимися без них. В принципе, они как-то так и жили — на два дома. Между саванной и лесом.
Могло ли случиться, что некий вид предлюдей под натиском более прогрессивных видов вновь откатился на прежние позиции? Могло, наверно. Только позиция эта являлась заведомо гиблой. Ибо чем глубже в лес, тем толще обезьяны, а пытаться конкурировать за верхние ярусы, в которых и сосредоточены основные ресурсы, с шимпанзе — задача безнадёжная абсолютно. Предки людей никогда не умели лазать так хорошо, как развивавшиеся параллельно с ними древесные человекообразные. А, ведь, оружие наверх не потащишь и, таким образом, способность к орудийной деятельности не даёт преимуществ.
По равнине же, кроме львов бродят теперь и двуногие, которые выше, сильнее, быстрее, да и камни у них лучше заточены. Туда тоже — никак.
То есть, полное окружение и отсутствие каких-либо перспектив. Обратная адаптация к древесному образу жизни не могла зайти далеко (и не зашла в случае наледи), так как оказывалась бессмысленной.
