А Анна словно обрела второе дыхание. Она с радостью готовила обеды и ужины, выбегая на работу за десять минут до начала – благо, детсад рядом. Убегала на обед, чтобы накормить Толика. Она похудела, но глаза горели каким-то особенным огнем. Галина присматривалась к ней, видела, что Толик ей не безразличен. Правда, пересуды бабьи не оставляли их в покое:
- Ну что, Галя, нашел себе твой Толик, наконец, принцессу? – спрашивала Катерина.
- А он хоть знает, что она за птица? – поддакивала Маруся.
Галина спокойно отвечала:
- Что за птица она, никому неизвестно, а сидит в нашем саду, на нашей ветке. И поет только нам, это точно! И не принцесса она для Толика.
- Неужели не принцесса? – всплеснула руками Катерина.
- Конечно, нет, - спокойно ответила Галина. – Она у него королева.
- Ух ты! Где уж нам! Королева! – воскликнули одновременно женщины. – А кто ж ты, Галя, перед этой королевой? Служанка?
- Да нет, она прислуживает мне. А что – готовит, убирает, стирает. Так что кто я – думайте сами.
Женщины замолчали, не найдя, что ответить. Только Катька, как обычно, чертыхнулась:
- Ни хрена себе!
И вот теперь Анатолий должен работать в ночь, а днем Анна на работе.
Однажды днем Анне позвонил Скорев:
- Зайка моя, я соскучился, сегодня приеду. Моя уехала на море, так что я до утра твой.
Анна вдруг совершенно неожиданно для себя с раздражением и насмешкой ответила:
- А я не соскучилась. И не зайка я. Я – королева! Слышал?
Скорев на мгновение опешил: ничего себе, как заговорила! Неужели захомутала Мельникова? Но ведь он старше Скорева, да и в деревне непросто увести мужика от жены. Неужели он ездит к ней в район? В нем заговорила ревность. Не забыла ли она, кто ей квартирку выбивал? Конечно, не шикарная, но своя, не съемная.
- Зайка моя, ты, наверное, обиделась, что давно не звонил тебе? Некогда было, моя куколка! Уборка началась, надо по хозяйствам ездить, проверять всех
- А чего их проверять? Ты поработай так, как они – днем и ночью! А ко мне не приезжай! Да и не живу я сейчас дома.
- Ты совсем на меня обиделась? – не отставал Скорев. - А где ты живешь? – спохватился он. - Почему не дома? Где? С кем?
- Какая тебе разница? И вообще – отстань от меня!
- Так вот как ты заговорила! Ты не забыла случайно, кто тебе работу нашел?- совсем другим голосом сказал Скорев. – Что, Мельников пригрел тебя? Так я быстро покажу ему, кто есть кто! Неужели этот старикан лучше меня? Чем он тебя взял? И вообще , ты не забыла, кто ты есть?
- Да, я чуть совсем не забыла, кто я. Ты очень старался, чтоб я забыла. А Мельников тут вовсе ни при чем! Кстати, порядочный мужик! Не то что ты! Так что, котик, - она сделала акцент на этом слове, - шел бы ты... куда-нибудь!
Анна положила трубку. Она вдруг почувствовала себя свободной от этого человека. Что происходило с ней, Анна не могла толком объяснить себе. Она словно родилась заново. Анатолий словно разбудил в ней то, что спало много лет – она чувствовала себя любимой и боялась признаться себе, что любит. С матерью Анатолия она, конечно, ощущала некоторую скованность – не могла забыть, как та остудила ее во время ремонта. Однако женщины вели себя в пределах нормы – обе любили Анатолия и не хотели, чтобы он расстраивался.
Ольга привезла детей в село, спросила у матери, можно ли оставить их недели на две.
- Ну о чем ты говоришь? – Евдокия даже рассердилась. – Я ведь всегда тебе говорю: оставляй хоть на все лето! На руках мне их не носить, в еде они не капризные, да и кормить я их буду как надо. Оставляй на сколько хочешь!
Наташа осталась с радостью, а Гриша ворчал, что дед все время занят, на рыбалку скоро не пойдут.
- Гришутка, вот окончится уборка, дед будет дома чаще, вот и сходите. А пока с мальчишками побегаешь, - Евдокия прижала внука к себе, поцеловала в макушку.
Ольга с Евдокией после ужина сидели во дворе, ждали с работы Петровича.
- Как Степан Степанович? – спросила Ольга. – Он теперь один живет?
- Пока младшая с ним. А там не знаю, как решат. Одному нельзя, дочка. Возраст уже не тот, да и вообще – человек не должен быть один.
Наташа выскочила из дома, уже переодетая в сарафанчик.
- Мама, пойдем на речку! А то уедешь и не искупаешься в такой замечательной речке.
Девочка была возбуждена, глазенки горели.
- Ну мам! Собирайся!
- Чего это она так рвется на речку? – спросила Евдокия.
- Не знаю, - пожала плечами Ольга. – Она любит воду. Маленькая была, помнишь, из ванны, бывало, вытащить не могли, со скандалами мытье заканчивали? Ладно, мам, я схожу с ней.
Они взяли покрывало и пошли на то самое место под ивой. Там уже плескались в воде Илюшка и Мишка. Наташа с притворно безразличным видом разделась, пошла к воде. Илюша замер на мгновение в воде, его друг брызгал в него водой, но тот не реагировал.
- Илюха, ты чего? – прокричал Мишка, но, проследив взгляд друга, все понял.
- А, принцесса появилась! – язвительно проговорил он. – Теперь и друг не нужен.
Ольга улыбнулась: как быстро летит время! Вот уже на дочку заглядываются. Правда тут же возникла тревога: ведь это двоюродный брат Наташи.
Наташа вошла в воду, и уже через минуту она так же, как мальчишки, плескалась и барахталась в воде.
Когда шли домой, Наташа была непривычно тихой и молчаливой. Ольга спросила ее:
- Ты чего притихла?
- Мама, Илюшка сказал, что мой папа мне не папа. Как это?
Ольга вздрогнула: значит, Нина Григорьевна что-то сказала внуку. Что он знает? Что знает Наташа?
- Не слушай никого. Твой папа тебе папа, поняла?
- Поняла, - не очень уверенно произнесла девочка.
Ольга почувствовала, что пришло время рассказать дочке о ее отце, пока она не узнала о нем от кого-то другого.