- Отец? - голос Марии предательски задрожал.
Петр Ефстафьевич на мгновение замер, но тут же распахнул руки и как то неестественно театрально бросился к девушке:
- Манечка, здравствуй дорогая! - косясь в сторону замершего от удивления Ивана Петровича. Авдотья Харитоновна наблюдала за мужем приоткрыв рот. - Как давно мы не виделись! Какая неожиданность!
Мария прижалась к отцу и расплакалась.
- Тятя, где ты был столько лет? Мы тебя так искали с матушкой после пожара, столько слез выплакали.
- Да как же, Манечка…Я тоже вас искал, - неуверенно пробормотал Петр Ефстафьевич.- Видать при пожаре меня балкой то пришибло я и позабыл все. Очнулся тогда ночью и пошел куда глаза глядят. Неделю в лесу жил, грибы сырые ел...Не плачь, ягодка моя Манечка...
Во дворе воцарилась тишина прерываемая тихими всхлипываниями Марии.
- Матушка, Петр Ефстафьевич...Проходите в избу, в ногах правды нет...Мария пирогов с утра напекла, жаркое в печи.
Иван Петрович распахнул дверь в дом. Не хватало еще, чтобы работники по хозяйству стали свидетелями семейной драмы Филипповых.
В избе и правда было все готово для приема дорогих гостей. Круглый массивный стол был накрыт праздничной кружевной скатертью сотканной еще первой женой хозяина. В центре стола ожидал своей участи, запечённый с тыквой и яблоками румяный молочный поросенок. Яблоки, кстати, по такому случаю специально были привезены из Антоновки - только там росли такие крупные и сладкие янтарно-желтые плоды.
"Странно только, что тятя меня Манечкой называет. В детстве всегда Маруськой величал. Видимо и вправду память немного прохудилась, натерпелся..." - накладывая гостям пшенной каши размышляла Мария Петровна.
За столом нависло какое то неудобное молчание. Петр Евстафьевич не мог подобрать нужных слов, чтобы объяснить супруге появление в его жизни дочери, а Иван Петрович, в свою очередь, чувствовал неловкость за свежие синяки на руках своей жены. Самой же Марии не давала покоя мысль, а что, если помещик Филиппов приходится сыном Петра Ефстафьевича. В свое время ее отец пользовался повышенным вниманием у вдовых барынь со всего района. У кого скот дохнет, у кого пшеница не растет - все бабы за советом к Разумовским спешат. Петр Ефстафьевич повода не давал, но чем черт не шутит. Ведь тогда получается, что она уже почти год живет под одной крышей с кровным братом. Одна только Авдотья Харитоновна казалось не имела к происходящему никакого отношения - она преспокойненько жевала кусок мяса, предварительно обмакнув его в тертый хрен.
Иван Петрович живо достал из сундука припасенную ради такого случая бутылку вишневой наливочки.
- Откушайте гости дорогие, не побрезгуйте...
После второй рюмочки завязался какой-никакой разговор.
- Говорят, засуха идет..- утерев седые усы рукавом сообщил Петр Ефстафьевич.
- Да слыхали...И приметы все на то указывают..- Иван Петрович разлил еще по рюмочке.
- Приметы, да...Тот год тоже сухо было…
За столом снова воцарилось молчание. Судя по всему, неудобной для всех темы было не избежать.
- А что Петруша, - внезапно подала голос Авдотья Харитоновна, - может в придачу к дочке еще и мать ее где найдется.