В 1660 году английские театры официально открылись после 18-летнего перерыва, вызванного пуританским протекторатом Кромвеля.
Театр на улице Линкольнз Инн открывался масштабным зрелищем - оперой "Осада Родоса". Небольшую роль евнуха Гали в ней играл никому не известный молодой актер по имени Джон Даунз.
В зале присутствовали Карл II и его брат герцог Йоркский. Когда Джон узнал об этом, его охватила нервная дрожь. Он так и не смог справиться с волнением и играл прескверно.
Бедняге дали второй шанс. Но на следующем спектакле его снова одолел невроз. Актер прямо-таки оцепенел, и публика прогнала его со сцены свистками и шиканьем.
Если бы это было в наши дни - как знать, возможно, Джон получил бы квалифицированную психологическую помощь и даже вошел в память немногочисленных потомков под именем "а был такой актер, то ли Доунз, то ли Даунз, в церковно-приходской книге написано, что женился на мисс Такой-то и имел двух детей, но это неточно".
Но тогда современной медицины не было, антидепрессантов не изобрели, детских травм разбирать не то что не умели, а даже и не собирались (ну реально, не умер в три года от водянки — и у тебя детские травмы? Сириозли?). А самостоятельно преодолеть страх, судя по всему, Даунз так и не смог. Так что актерская карьера для Джона закрылась навсегда.
— Что же нам делать с тобою, Джон? - вероятно, спросили более стрессоустойчивые коллеги.
Джон и сам не знал, но уходить из цеха ему не хотелось. Он фанатично любил театр.
И тут ему сказочно, необыкновенно повезло. Сэр Вильям Давенант предложил ему место, которое в театре того времени было буквально "козырным". Должность суфлера.
Если вы сейчас представили себе чахоточного человека в пыльной будке - о, как же вы ошибаетесь! В театре 17 века суфлер был буквально - всем. И звали его чаще всего не "подсказчиком" - prompter, а book-keeper - хранитель книг.
Именно у суфлера хранились полные экземляры пьес, бывших уникальным объектом авторского права (и именно его пытались зачастую подкупить конкуренты; поэтому суфлером становился человек непогрешимый, особо доверенное лицо, правая рука директора). Именно суфлер был в курсе всего, происходящего в труппе и со спектаклями в частности, и именно он координировал сценическое действие, выполняя фактически функции современного помощника режиссера.
(Кстати, суфлерской будки, как мы ее себе представляем, тогда тоже, вероятнее всего, не было; Даунз пишет о себе, что находился behind the scenes - за сценой. Можно трактовать это шире — "за кулисами", — но это уж точно не то же, что "под сценой").
Мы не знаем, каким актером был бы Даунз, но суфлером - это мы знаем точно - он был первоклассным. Откуда нам это известно? Минутку терпения!
Вплоть до 1706 года, то есть весь период Реставрации, Даунз служил в театре. В 1706 же он подал в отставку и засел дома. Впервые за долгое время Джону было нечем заняться. И тогда-то ему, вероятно, и пришла в голову мысль упорядочить воспоминания о годах беспорочной службы. Записать где-то, чем он занимался и что видел за 45 лет.
Даунз не был наделен большим писательским талантом. Зато у него оказалась недурная профессиональная память. И он воссоздал на бумаге репертуар Труппы Герцога и Труппы Короля за 45 лет со своими скупыми пометками и примечаниями. Труд этот он опубликовал в 1708 году под названием "Английский Росций, или историческое театральное обозрение" (Росций - легендарный древнеримский актер).
И вот этот-то самый "Английский Росций" долгое время был одним из главных источников информации для историков английского театра Реставрации. Ведь он охватывал весь этот значимый и слабо задокументированный период (и кстати, именно тогда на британскую сцену пришли два важных явления: декорации и актрисы).
Есть в записях Даунза неточности, особенно в том, что касается дат: мудрено ли, учитывая, что "Английский Росций" вместил в себя воспоминания постфактум о 45-летнем периоде. И в то же время труд отличается скрупулезностью: перечислены спектакли, шедшие за эти годы, отмечено, сколько раз прошел каждый, какие пользовались большим и меньшим успехом у публики, кто из актеров был занят (воистину бесценнная информация для театроведов будущего!). Несмотря на субъективность Даунза, очень многие его личные замечания тоже оказались ценны и легли в основу значимых исследований.
Так, именно он, описывая игру знаменитого актера Томаса Беттертона, обмолвился, что Генриха VIII он играл в точности как при Шекспире, так как "его обучал мистер Уильям [Давенант], а того старый мистер Лоуэн, который получил эти указания от самого мистера Шекспира". И хотя само утверждение историки считают легендой, описания из "Английского Росция" позволяют сделать выводы об актерской технике и обучении актеров того времени.
От Даунза мы узнаем про некоторые переделки пьес (например, "Ромео и Джульетты" - в трагикомедию) и количество их постановок в оригинальном и переделанном виде.
Наконец, Даунз иногда нет-нет да и вспомнит смешную байку из былых времен. Излагает он их в несколько неуклюжем стиле, но это лишь придает его анекдотам прелести. Так, как раз в примечании к абзацу о постановке "Ромео и Джульетты" он пишет:
"В этой пьесе была ссора и драка между домом Капулетти и домом Париса [sic - М.Т.]; миссис Холден играла его [Капулетти] жену и влетала в спешке, крича: "О мой милый граф!". И вот она нечаянно пропустила букву "о" в слове count - "граф" - и выпалила его с такой горячностью, что весь театр разразился хохотом, рядом с которым Лондонский мост в час отлива показался бы объятым тишиной".
[Английское count без o действительно звучит очень неприлично; проще говоря, миссис Холден влетела на сцену с криком... хм... "О милая пипирка!". Простите, из песни слов не выкинешь].
Жизнь театра за почти полвека проходит перед нашими глазами благодаря Даунзу; мы узнаем много как важных, так и, казалось бы, малозначительных деталей, которые открывают нашим глазам целую эпоху. Благодаря ему нам известны имена не только актрис, но и последних мальчиков-актеров, игравших женщин в труппе Герцога сразу после открытия театра (Эдуард Кинастон, Джеймс Ноукс, Уильям Беттертон, юноши по фамилии Энджел, Мофли и Флойд). Он указывает даже тот факт, что несколько молодых актрис жили и столовались у директора театра сэра Давенанта (спокойно, друзья; они там проходили обучение, а не то, что вы подумали!).
Одним словом, не было бы счастья, да несчастье помогло. Мы не знаем, хорошим ли актером стал бы Джон Даунз, но его имя в итоге обессмертила не игра, а не очень большая, но крайне ценная книжечка (кстати, за ее первым изданием шла настоящая охота!). И театроведы уже не первый век говорят ему спасибо!
© Ольга Гурфова
--
--
<<Следующий пост | Предыдущий пост>>
Путеводитель по всем публикациям - здесь. Подписывайтесь на мой канал . И заодно узнавайте новые театральные истории и ответы на свои вопросы о театре и кино.