В коробке лежат мои морские погоны. Сохранились голландские, английские, турецкие - я их получал, когда работал на судах под флагами этих стран. Надевал погоны капитана дальнего плавания и уходил из дома в моря и океаны, не зная ничего о том, что ждет впереди и что ждет по возвращению на берег. Каждая пара погон, напоминала ту или иную историю.
Жизнь моряка не всегда балует приятным , нередко бьет со всего маху, наотмашь. Моряки в рейсах часто делятся рассказами о своей жизни. Одни горестно повествуют о том, что квартира , в которой матрос жил и был прописан, после рейса оказалась продана вместе с ним чужим людям. С молотка улетел и гараж, тысячи книг, дорогие сердцу фотографии, письма.
Другой штурман вспоминает настоящий жизненный бред. Он не может спокойно говорит о том, что его родной брат тайком написал завещание и несколько лет скрывал, что в половине дома будут жить другие люди, которые поставят перед фактом – выкупай за миллион рублей долю. Слушая горестные истории и самому становится не по себе. Волей не волей начинаешь сопереживать и успокаивать.
Вспомнился давний случай. Николай Захарович Авааков был руководителем драматического кружка в Краснодарском станкостроительном техникуме (КССТ), где я учился. К 100-летию со дня рождения пролетарского писателя А.М.Горького он ставил пьесу «НА ДНЕ». Мне выпала роль Васьки Пепла. Это вор и грабитель. Наверное, в силу своего природного характера я не смог сыграть злобу и жестокость. Николай Захарович тогда сказал:
- У тебя Васька Пепел получился лирический. Ничего, пусть будет так.
И это врожденное чувство доброты к людям , надеюсь, остается по сей день. Оно крайне необходимо в море. Ухожу на судне от причала, туда, где дремлет заходящее солнце, седые пушистые облака превращаются в туманы, туда, где сверкают айсберги с яркими оранжевами пятнами стойбищ пингвинов. Пятна – это следы от многих тон криля, который перерабатали желудки пингвинов.
Рейсовые задания уносят моряков в широты , где грозы и молнии в полнеба. В те широты, где нет ни квартир , ни прописок – они не нужны моряками, мы прописаны по судну. И как долго будешь находиться на его борту зависит только от тебя самого. Уживчив с людьми или нет, считаешь себя выше всех или понимаешь, что в море надо беспрекословно выполнять приказы. И в первую очередь это приказы капитана. Иначе будет бесконечный хаос. А те, кто «БЫЧИТ», списаны с корабля и остаются на берегу.
Мои капитанские погоны , как посох в жизни. Держу их в руках и вспоминаю не только грустное , но могу помечтать, то ловлю жемчуга, то нашел врата древней Атлантиды, то перед взором мысленно раскинутся зеленые поля с ромашками, речка Понура с ее тихой водой. На берегу этой речки когда-нибудь, в будущем смогу посидеть с удочкой для удовольствия. Но это в будущем. А сейчас смотрю на мои капитанские погоны , беру их в руки, на вид они легкие, но на самом деле тяжелым грузом давят на плечи, на душу. Душевный груз не только мой личный, а и каждого моряка на судне.
В коробке лежат мои морские погоны. Сохранились голландские, английские, турецкие - я их получал, когда работал на судах под флагами этих стран. Надевал погоны капитана дальнего плавания и уходил из дома в моря и океаны, не зная ничего о том, что ждет впереди и что ждет по возвращению на берег. Каждая пара погон, напоминала ту или иную историю.
Жизнь моряка не всегда балует приятным , нередко бьет со всего маху, наотмашь. Моряки в рейсах часто делятся рассказами о своей жизни. Одни горестно повествуют о том, что квартира , в которой матрос жил и был прописан, после рейса оказалась продана вместе с ним чужим людям. С молотка улетел и гараж, тысячи книг, дорогие сердцу фотографии, письма.
Другой штурман вспоминает настоящий жизненный бред. Он не может спокойно говорит о том, что его родной брат тайком написал завещание и несколько лет скрывал, что в половине дома будут жить другие люди, которые поставят перед фактом – выкупай за миллион рублей долю. Слушая горестные истории и самому становится не по себе. Волей не волей начинаешь сопереживать и успокаивать.
Вспомнился давний случай. Николай Захарович Авааков был руководителем драматического кружка в Краснодарском станкостроительном техникуме (КССТ), где я учился. К 100-летию со дня рождения пролетарского писателя А.М.Горького он ставил пьесу «НА ДНЕ». Мне выпала роль Васьки Пепла. Это вор и грабитель. Наверное, в силу своего природного характера я не смог сыграть злобу и жестокость. Николай Захарович тогда сказал:
- У тебя Васька Пепел получился лирический. Ничего, пусть будет так.
И это врожденное чувство доброты к людям , надеюсь, остается по сей день. Оно крайне необходимо в море. Ухожу на судне от причала, туда, где дремлет заходящее солнце, седые пушистые облака превращаются в туманы, туда, где сверкают айсберги с яркими оранжевами пятнами стойбищ пингвинов. Пятна – это следы от многих тон криля, который перерабатали желудки пингвинов.
Рейсовые задания уносят моряков в широты , где грозы и молнии в полнеба. В те широты, где нет ни квартир , ни прописок – они не нужны моряками, мы прописаны по судну. И как долго будешь находиться на его борту зависит только от тебя самого. Уживчив с людьми или нет, считаешь себя выше всех или понимаешь, что в море надо беспрекословно выполнять приказы. И в первую очередь это приказы капитана. Иначе будет бесконечный хаос. А те, кто «БЫЧИТ», списаны с корабля и остаются на берегу.
Мои капитанские погоны , как посох в жизни. Держу их в руках и вспоминаю не только грустное , но могу помечтать, то ловлю жемчуга, то нашел врата древней Атлантиды, то перед взором мысленно раскинутся зеленые поля с ромашками, речка Понура с ее тихой водой. На берегу этой речки когда-нибудь, в будущем смогу посидеть с удочкой для удовольствия. Но это в будущем. А сейчас смотрю на мои капитанские погоны , беру их в руки, на вид они легкие, но на самом деле тяжелым грузом давят на плечи, на душу. Душевный груз не только мой личный, а и каждого моряка на судне.
