Мы сидели и поглощали аппетитную, с хрустящей корочкой, картошку, запивая ее парным молоком. Где-то мычала хозяйская буренка, всюду был разлит аромат душистых трав, и горизонт окрасился ярко-красной полосой заката. На душе было спокойно и благостно. Теперь я, кажется, начинал понимать казаков, безумно любивших свою вольницу, - не чувствовать всю прелесть благодатного края мог только человек с полностью атрофированными чувствами!
Не удержавшись, я сходил к машине за фотокамерой и снял пылающую багровым заревом даль.
- Ты оказывается такой эстет! – удивилась Жанна.
- Я просто в душе и по жизни – романтик. Сейчас, правда, не «модно» быть таким, все больше стараются походить на суперменов, но я не такой. Я тонкий и чувственный…
Я притянул девушку к себе; ее глаза счастливо лучились. Повинуясь какому-то единому импульсу, наши губы слились в поцелуе.
- Мне надо идти… - неровно дыша, отстранилась Жанна. – Уже поздно, извини, хорошо?
Разумеется, мне не хотелось прерывать такое интересное занятие, каким, безусловно, являются поцелуи, слово дамы – закон. Хотя было еще не так уж поздно…
Жанна провела меня до машины, и здесь мне посчастливилось еще раз поцеловать ее. Наверное, она бы разрешила мне остаться сегодня с ней, но уходя-уходи…
- Доброй ночи, крошка! – пожелал я, садясь за руль.
- Приятных сновидений, супермен!..
Вернувшись в гостиницу, я сел снова за компьютер. Предстояло из имеющегося на данный момент материала составить статью для «Гипотенузы».
Часа два я набирал текст, редактировал, смещал-совмещал его с фотоизображением, убирал лишнее и вписывал то, что пропустить было никак нельзя.
Наконец все было готово. Фото Жанны я дал крупным планом, сделав ее главным действующим лицом всего повествования.
После этого я отправил набранное по электронной почте в московскую редакцию газеты. Эта статья должна стать «пилотной» в цикле о загадочных самоубийствах на Кубани.
Закончив работу, я почувствовал вдруг себя одиноко. Разложив перед собой фотографии Жанны, выбрав наиболее удачные из них, приколол на голую стенку; как-то сразу скромное жилище будто озарилось уютом, повеяло домашним теплом и спокойствием.
Засыпая, я слышал веселые пьяные песнопения за окном. Гуляй, Кубань казацкая!
* * *
Наутро, лежа в постели, я подвел предварительные итоги своего расследования. Итак, самоубийства происходили при самых разных обстоятельствах, единственно, что было между ними общего – способ совершения, а еще то, что жертвами были только мальчишки. Почему? Что так действовало на их психику, что виделся лишь один путь – умереть? А почему этому были не подвержены девочки? Взрослые? Самоубийство агронома Загоруйко – не из этого рода, в чем я был абсолютно уверен!
Фермер Загоруйко… Удачливый молодой человек, искусный земледелец, но душа у него не спокойна… Надо будет присмотреться к нему повнимательнее.
Я быстро поднялся с постели и, отжавшись пятьдесят раз от пола, натянул джинсы и футболку и побрел на улицу, где уже вовсю палило солнце.
Срезав у здания колхозного Правления три бархатные темно-бордовые розы, направился к Дому культуры.
Жанну я нашел у сцены, где репетировался какой-то спектакль. Она с интересом наблюдала за происходящим и даже не заметила моего появления.