Евдокия Степановна была крайне раздражительна. Она не позволяла Зое заходить в комнату отца, когда сама находилась там. Говорила, что устала и желает быстрее выдать Зою замуж, чтобы наконец-то насладиться спокойной жизнью с Григорием.
Чувствовала Евдокия себя неважно. Её мутило от любой еды. И без того худая, она стала ещё суше. Постоянно ловила себя на мысли, что зависть к Зоиной фигуре не проходит. Представляла, как будет выглядеть Зоя во время беременности и злилась на то, что в один прекрасный момент Григорию надоест обнимать косточки жены, и он разлюбит её.
А между тем слухи о том, что Зоя жила в доме жениха до свадьбы, ходили между соседями. Некоторые, особо боголюбные, даже грозились рассказать об этом священнику, который должен был регистрировать брак Янека и Зои.
Всё это беспокоило Зою. А мачеха каждый день высказывала ей, что теперь спокойно не может выйти из дому, по причине осуждения соседями.
У Григория на работе также нашлись те, кто посчитал, что главный наладчик не достоин своей должности, так как распутство в его семье может негативно сказаться на других по причине плохого примера для молодых.
И Григорий Филиппович уже жалел, что вообще ввязался во всё это.
«Пошёл на поводу у бабы, дурень, теперь вот и уважение потерял», - думал он, но стойко переносил все нападки на него. С Парамоновым отношения как-то разладились. Начальник был сух во время приветствия, говорил только по делу, уже не передавал привет семье и не справлялся о здоровье беременной Дунечки.
И только Дунечка могла успокоить Григория своим присутствием. Как только он приходил домой и видел её, обнимал свою любимую тростиночку, то забывал обо всём пережитом за день.
Но его беспокоило, что Дунечка ничего не ест. Он пробовал кормить её из ложечки, как тогда, во время болезни, но ничего не выходило. Решили вызвать Джана. После того как он поставил на ноги и Григория, и Евдокию, другие врачи были в семье Кирьяновых не в почёте.
А у Джана между тем работы привалило настолько, что он уволился с мельницы и помимо работы в больнице, практиковал своё врачевательство среди всех желающих. С особой рьяностью к нему повалили бесплодные женщины. Наслушавшись истории о чудесном исцелении Евдокии и у них появилась надежда.
Джан стал выглядеть каким-то важным, чувствовал своё превосходство. К нему на приём начали записываться на месяцы вперёд. Но когда Григорий обратился к нему, Джан всё же нашёл время, чтобы осмотреть Евдокию. Семья Кирьяновых была у китайца в особом почёте, так как благодаря им он стал таким известным.
Джан успокоил волновавшегося Григория. Сказал, что тошнота пройдёт месяца через два, а может и ещё потерпеть придётся. Для облегчения назначил настой шиповника и древесный уголь.
- Два сердца помимо её самого пытаются ужиться в Евдокии. Вот поэтому, и беспокойная она, - сказал китаец после осмотра.
Евдокия даже не знала, радоваться или плакать от такой новости. А Григорий схватил её на руки и начал кружить по комнате, чем вызвал новый приступ тошноты. Джан улыбнулся и сказал:
- Не забудьте про внука, хочу, чтобы Джаном назвали его, всё в ваших руках.
Подготовка к свадьбе из-за недомогания Евдокии полностью легла на плечи пани Анны. Она понимала, как той тяжело, и даже сама, где-то в глубине души, мечтала в будущем подарить Герману ребёнка.
Продолжение тут