Ранее: Последние дни лета в пионерском лагере.
Я с началом учебного года посещала школу, время от времени была дома у своей одноклассницы, чтобы получать письма от Гены, адресованные мне, чаще она сама мне приносила их в школу. Мы как-то сдружились с ней, хотя у нас были самые разные интересы. Она не любила читать, в школе училась средне, ничем особо не увлекалась. Её мама работала в клубе железнодорожников уборщицей, и мы с ней ходили ей помогать. Клуб был большой и убирать надо было много.
Это благодаря ей я участвовала в благоустройстве парка, высаживала вместе с её мамой и другими работниками цветы и деревья. Мне было не трудно, а эмоции от этого получала только положительные. Конечно посадить, это еще не значит, что они там выживут сами по себе без меня, но в парке был человек, который за ними ухаживал и поливал по необходимости. С ним мы тоже были знакомы, и он всегда, когда встречал меня, был очень доброжелательно настроен ко мне.
А дома у одноклассницы было бедно. Иногда на ужин у них был просто лук в уксусе с хлебом и ничего боле, но они все были жизнерадостны и оптимистичны. Я тоже с ними с удовольствием поглощала этот лук и также весело проводила с ними время. Вот только иногда на их столе появлялась бутылка вина или водки, тогда и мальчики приходили постарше.
Я сразу уходила, а одноклассница говорила, что я слишком правильная и ничего не понимаю. На это время мы несколько дней не общались, а потом приходило письмо, и я оттаивала по отношению к ней.
В начале учебного года приехал неожиданно Шоломов – заведующий ОблОНО. Директор не ожидал его приезда и попросил меня помочь ему не ударить в грязь лицом. Для этого я должна была проверить все комнаты на чистоту. Я попросила его только не торопиться выходить из конторы и обход свой начинать со столовой. Почему-то в тот день не оказалось взрослых детей на территории.
Я взяла ведро и тряпку и бегом отправилась мыть полы в столовой. Когда я уже стелили вымытую тряпку на порог столовой, то туда уже подошли Фома Иосифович и Шоломов, я поздоровалась с ними и побежала дальше, опять в корпусе у мальчиков я стелю на пороге тряпку и снова они на пороге, также и в наших двух корпусах, буквально я срываюсь у них из-под носа до следующего объекта.
Когда уже и в клубе я домыла полы и выходила из него с ведром Шоломов не выдержал, говорит, что не зря он меня метеором назвал. И снова попросил убрать козявку с носа. Эта шутка, которую он с первого моего года в детдоме для меня придумал, так и шутил постоянно. Фома Иосифович улыбнулся мне и по спине поощрительно похлопал.
Рядом с клубом была столярная мастерская, куда они и пошли. В это время там и Толик, мой братик работал. Он вообще уже год посещал эту мастерскую и очень привязался к дяде Мише – столяру. Как-то так получилось, что у нас в детдоме половина мужчин были дяди Мишами – водитель, столяр, механик. Он тоже благоволил к Толику и поощрял его желание работать с ним, иногда даже давал деньги за выполненную работу, чем Толик очень гордился.
Уехал Шоломов довольным, о чем мне сказал Фома Иосифович на второй день. Поблагодарил меня, и мы с ним сидели под фонарем у нашего корпуса на лавочке. Там он спросил о моих планах на будущее, я сказала, что отец предлагает поступить мне на линотипистку после восьми классов, а директор сказал, что мне надо идти на журналистику, у меня талант есть. Но это после одиннадцати классов.
Я посмеялась, что еще столько не выдержу в детдоме, а он предложил перейти жить к нему. Конечно, он не сможет всех к себе забрать, но даст мне возможность поступить в институт, а я, окончив его, смогу помочь братикам и сестренке. Но я сказала, что не смогу так. Прочитал одно из моих стихотворений и был удовлетворен им. Просил дать почитать еще, но я не решилась. Он и это случайно увидел, хотя и знал, что я пишу для себя что-то в этом роде.
А я писала про девчонок:
Девчонки, девчонки, я рада за Вас,
Пушисты юбчонки и радуют глаз
Счастливые лица, глаза озорные,
Девчонки, девчонки, мои дорогие.
В этот вечер Фома Иосифович рассказывал, как он, молодой учитель литературы, мечтал собственным ушами услышать Есенина и Маяковского и, будучи в Москве, нашел то кафе, где кутили поэты. Он слышал громоподобный голос Маяковского, его рубленные рифмы, которые он подчеркивал резкими взмахами руки. Слышал Есенина, который на фоне Маяковского казался бледным мальчиком.
В кафе было накурено, угарно, а перед кафе была привязь для коней, стояли кареты, единичные машины. Что потом было он рассказал, но говорил, что никогда бы не хотел этого видеть сам. Фома Иосифович сказал, что все поэты такие же люди, как все остальные, только талантливые, и имеют те же слабости, что и все остальные. Но подчеркнул, что надо всегда оставаться человеком, каким бы талантливым ты не был.
В один день ко мне подходит наша бывшая завуч и предлагает мне пойти на Главпочту и получить адресованное мне до востребования письмо. Я говорю, что ни от кого не жду писем до востребования. Отец и друзья пишут мне в детдом и вообще у меня нет паспорта, чтобы получать такие письма. Она сказала, что мне его отдадут без паспорта.
Я не сразу решилась идти. Но пошла и получила его. Оно оказалось от Николая. Там он просил не отказывать ему в переписке со мной. Рассказывал, что с первой минуты ему я была интересна и поэтому он остался еще, чтобы завоевать мое расположение. Не хотел уезжать «козлом», тем более дранным. Я посмеялась потому, что письмо было написано с юмором.
Я ответила ему в этом же духе, несколькими строчками. Просто чтобы ответить. Думала, что больше не будет от него писем. Отправила ответ и забыла. Но через какое-то время мне снова напомнили, что уже неделю меня ждет письмо на Главпочте. Главпочта не рядом с детдомом, а через несколько улиц. Там наши почти не ходят.
Совсем не хотела, чтобы об этой переписке знали наши. Потому второе моё письмо было сухим и не содержательным. А в ответ получила очень эмоциональное письмо и фотографию его в курсантской форме, где просил хоть иногда смотреть на его фото и помнить, что кому-то на свете я нужна как воздух.
Так завязалась переписка, с его стороны эмоции, объяснения и просьбы, с моей только констанция фактов, что учусь, что такие-то у нас новости, а о чувствах ни слова. В начале уже было моё признание в том, что мне очень интересен другой человек, но не он.
А в это лето из нашего детдома в Чубаровку в школу механизации отправили мальчиков, среди них были Толик Алимов, Алик Гракаускас, Гена Лебедев, Лёша Гербст и другие. Я еще удивилась, что некоторые мальчики еще не закончили восемь классов.
Далее: Визит матери.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.