Глава из книги Анны Владимировной Корниловой «Картинные книги» - «Пикуло-человекуло»
Лицеисты после выпуска должны были избрать себе подобающее занятие. Лисичка-Комовский собирался в департамент народного просвещения. Там ему уже готовили место столоначальника. Моденька Корф связывал своё будущее с министерством юстиции: в нём легче давалась карьера. Горчаков шёл по иностранным делам. У него были связи. Оказалось, что и Пушкин идёт по дипломатической части. 13 июня 1817 года он был зачислен в коллегию иностранных дел в чине коллежского секретаря (Х чин по табелю о рангах. Б.Е.). Содержание ему определялось семьсот рублей в год. В Коллегию иностранных дел старались в то время определить молодых дворян, которые не хотели или не могли посвятить себя военной карьере. Только военная или дипломатическая служба приличествовала юноше из «хорошей фамилии». Таких юношей было гораздо больше, чем штатных мест в коллегии. Но протекция влиятельных родственников делала своё дело, и постепенно молодых людей собралось там такое множество, что о продвижении по службе не могло быть и речи. «Похлопочи, чтобы тебя перевели, - советовал своему протеже князь Лопухин, - а то в Коллегии столько вас, что ни до чего не добьёшься».
Коллегия занимала длинное двухэтажное здание с колоннами на Английской набережной. В кабинете с окнами на Неву Пушкин был представлен статс-секретарю Нессельроде. Кабинет был обширен и пуст. Только на стенах сияли золочёные рамы с портретами императоров. Несельроде целиком утопал с в креслах. Ему указали на Пушкина, и он вспомнил. Что эта фамилия известна в обществе. Только запамятовал, чем именно. Острые глаза статс-секретаря скользнули по смуглому, живому лицу юноши, маленькая головка кивнула в знак одобрения, и представление было окончено.
Пушкин сейчас не интересовал Нессельроде. Он заинтересуется им позже – в 1820 году, когда царь прикажет отослать неугодного ему поэта в ссылку и Нессельроде будет оформлять перевод в канцелярию Комитета иностранных поселений, под начало генерала Инзова. Обеспокоится статс-секретарь, и в 1837 году, когда его жену, графиню Нессельроде, будут называть автором анонимного пасквиля на Пушкина и когда от выстрела Дантеса-Геккерена поколеблется спокойствие голландский дипломатической миссии в Петербурге.
А пока Карл Роберт Нессельроде предстаёт пред своими подчинёнными, каким мы видим его на официальном парадном портрете. Высокий лоб обрамляют тщательно зачёсанные на висках волосы. Туго накрахмаленный воротник подпирает шею. Стёкла очков сияют. Взгляд острый и цепкий. Длинный нос почти касается тонких губ, а которых блуждает любезная, «дежурная» улыбка.
На дворцовых приёмах статс-секретарь преображался. Обычный сюртук уступал место мундиру «тёмно-зелёного сукна, с красным суконным воротником и с красными обшлагами. На воротнике, обшлагах. Карманных клапанах, под ними, на полах по швам и фалдам - золото. По борту. На грудке вьются у него шитые бранденбурги (витые шнуры). На новеньких пуговицах сияют птичьи головки – государственный герб». Сам он тоже становится удивительно похожим на птицу. Тонкие ножки мелко переступают по наборному паркету. Стёкла очков круглятся. Длинный нос изгибается хищным клювом. Кажется, стоит раскрыться этому клюву, как послышатся не человеческие, а птичьи звуки: «Нес-сель-роде! Карл Роберт! Нессельроде!».
Таким мы видим его на карикатуре в альбоме современника, и таким выведен он в романе Тынянова «Смерть Вазир Мухтара».
Это хищная заморская птица. Она обитает в приёмных залах, в дворцовых анфиладах и в огромном кабинете, увешанном портретами царей. Она осторожна, выжидательна и подобострастна.
Льстивы и подчинённые в Коллегии иностранных дел. Вот проскальзывает в дверь кабинета министров преуспевающий чиновник (Он появляется в другом альбомном рисунке неизвестного художника.) Чиновник по-своему талантлив. Он родился если не в рубашке, то уж непременно в вицмундире. Его фигура словно сделана для того, чтобы являть собой некий вопросительный знак и угодливо склоняться перед вышестоящим. Большой портфель стал частью его самого, сросся с ним. Место портфеля под мышкой, ближе к сердцу. Иначе чем же питаться бумажному чиновничьему сердцу? Выставив вперёд лошадиную челюсть, осклабясь, он делает плавный шаг – этот чиновник далеко пойдёт.
В здании иностранной коллегии кроме кабинета Нессельроде был ещё такой же обширный и пустой кабинет. Его занимал второй статс-секретарь, граф Иоаннис Каподистрия. Нессельроде ведал западными делами, Каподистрия - восточными. Нессельроде - немец, он родился на английском корабле у берегов Лиссабона. Каподистрия – грек, родом с острова Корфу. Нессельроде получил графский титул от русского царя. Каподистрия граф по рождению. Имена его предков с ХV века вписываются в «Золотую книгу». Семья его – одна из самых родовитых семей Ионических островов.
Блестящее европейское образование позволило молодому графу сделать блестящую дипломатическую карьеру. В Греции он занимает пост государственного секретаря Республики Семи Соединённых Островов. Когда республика прекращает свой существование, Франция и Россия приглашают его на дипломатическую службу. Каподистрия выбирает Россию и в 1809 году появляется в Петербурге.
Во время Отечественной войны он заведует дипломатической канцелярией Барклая-де-Толли; позднее в качестве секретаря русской миссии присутствует на Венском конгрессе. Его побаивается сам Меттерних.
При всём этом Каподистрия далёк от того, чтобы быть исключительно слугой русского царя. Его политические симпатии целиком принадлежат угнетённой родине и её неравной борьбе с турецким владычеством. Надежды его связаны со свободой Греции.
В дни торжества союзных войск в Европе, во время Венского конгресса, Каподистрия напоминает европейским монархам о своих соотечественниках. Он предлагает Александру I вступить в Филомузос этерия – Общество любителей муз, основанное в Афинах. Общество не политическое, а просветительное. Его председатель – известный английский филолог Фредерик Норт; занимается оно классической литературой и древностями.
Русский царь даёт согласие и вносит в казну общества двести голландских дукатов; вслед за царём в общество спешит вступить его министры. Монархи союзных держав и их приближённые следуют этому примеру. Как члены общества они получают золотой перстень с изображением совы и кентавра. После чего все «высокие мира сего» забывают о греческом просвещении. Лишь Каподистрия продолжает заботиться о своих соотечественниках. Он помогает молодым грекам, получающим образование в Германии, Италии, Швейцарии. Он готовит людей для будущей свободной Греции. На гравированном портрете Каподистрия изображён во фраке. Он изящен и элегантен. Тонкое лицо оживлено тёмными выразительными глазами и лёгкой полуулыбкой.
Каподистрия – почётный член «Арзамаса», Петербургского литературного общества, участником которого был и молодой Пушкин. Статс-секретарь «хорошо расположен к поэту. Когда царь решает сослать Пушкина на Соловки или в Сибирь за его вольнолюбивые стихи и дерзкие эпиграммы, Каподистрия берёт на себя смелость вступиться за своего подопечного и указать Александру I на «всю жестокость» такого решения». Вместе с Карамзиным ему удаётся смягчить участь Пушкина служебным переводом в Бессарабию.
В приёмных залах и коридорах Иностранной коллегии коллежский секретарь Александр Пушкин раскланивается с изысканным и суховатым статс-секретарём. Для себя он замечает его остроносый профиль, узкие глаза и складки в углах тонких, подвижных губ. Этот профиль он зарисует на полях своих рукописей.
Азиатским департаментом Коллегии правил дугой грек – Родофиникин.
На официальном портрете он выглядит почтенным и представительным. Густой ёжик волос, смуглое лицо. Влажные, как маслины, глаза, полные губы.
В альбомной зарисовке- всё иначе. «Дипломат на высокой ступени», - иронически замечает неизвестны нам рисовальщик, надписывая карикатуру. Высокая должностная ступень материализуется в необычайно высоком табурете, на который забрался дипломат, чтобы достать до конторки. Он работает. Он ведает Азией. На стене карта Азии. Толстые, короткие ножки дипломата не достают до пола и болтаются в воздухе. Родофиникин кругл и мал ростом, а конторка высока и узка. Рука дипломата сжимает гусиное перо (в чернильнице про запас торчит другое такое же). Круглые навыкате глаза бегают по строчкам деловой бумаги. Составляется проект, депеша, или готовится меморандум. Родофиникин написал уже порядочно и всё аккуратно сложил в стопочку. Стопочка, ровная и внушительная лежит на полу, также, как и огромный портфель (размер его чуть ли не больше размеров самого Родофиникина). Портфель сияет медной застёжкой и блестит жёлтой глянцевитой кожей. В нём лежат депеши, проекты, меморандумы.
Депешами Родофиникин завален. Белые с сургучными печатям конверты раскиданы по полу. Он обложен ими, как зверь флажками. На одном видна надпись: «В Иностранную коллегию. Секретно». Все секреты на полу, все вскрыты, все требуют ответа. Это – дела Азии.
В таких конвертах ложились на конторку Родофиникина депеши из далёкой Персии. Писал их русский посол Александр Сергеевич Грибоедов, автор знаменитой комедии «Горе от ума» и создатель лёгких меланхолических вальсов. Позднее на эту же конторку легло письмо с известием о его гибели Родофиникин должен был распорядиться оставшимися после Грибоедова вещами и всем имуществом. Нессельроде хлопотал о пенсиях жене и матери покойного. Это было его обязанностью. Так же как в своё время «обязанностью» было избавиться от неугодного Грибоедова и отослать подальше от Петербурга, в Персию.
Грибоедов называл Радофиникина не иначе, как «финик», «пикуло-человекуло», «финикуло, букашка милейшая». Называл. Разумеется, про себя, а в депешах писал: «Ваше превосходительство, почтеннейший Константин Константинович».
Нашему рисовальщику, как и Грибоедову, Родофиникин смешон. Смешна его круглая фигура, болтающиеся ножки –«раскоряки»; смешны парадный мундир, орденская лента через плечо, шпага, которая больше его самого; смешны толстенькие короткие ручки: когда он пишет, то локти лежат не на конторке, а на животе.
Хоть «пикуло-человекуло» и смешон, но отнюдь не безобиден. Он облечён властью. Он властвует над далёкой Азией.
Азия – арена войн, откуда редко кто возвращается; особенно если это возвращение нежелательно Петербургу. Родофиникин властен отправить в Азию.
Здание Иностранной коллегии большое. В нём не то что обширные кабинеты, есть и кабинеты поменьше, есть и вовсе маленькие – дежурные комнаты. В многолюдстве терялась худенька фигурка коллежского секретаря Александра Пушкина. О нём вспоминали, когда приходила его очередь быть дежурным. Дежурили обычно по двое.
Как-то раз Пушкин оказался в паре со старым чиновником, служившим ещё при Павле первом. «Желая извлечь из него хоть что-нибудь, Пушкин расспрашивал его про службу и услышал от него следующее, - вспоминал современник. – Однажды он (чиновник) дежурил в этой самой комнате, у этого самого стола. Это было за несколько дней перед смертью Павла. Было уже за полночь. Вдруг дверь с шумом растворилась. Вбежал сторож впопыхах, объявляя. Что за ни м идёт государь.
Павел вошёл и в большом волнении начал ходить по комнате; потом приказал чиновнику взять лист бумаги и начал диктовать с большим жаром. Чиновник начал с заголовка: «Указ его императорского величества» - и капнул чернилами. Поспешно схватил он другой лист и снова начал писать заголовок, а государь всё ходил по комнате и продолжал диктовать. Чиновник до того растерялся, что не мог вспомнить начала приказания и боялся начать с середины, сидел ни жив ни мёртв перед бумагой. Павел вдруг остановился и потребовал указ для подписания. Дрожащий чиновник подал ему лист, на котором было написан заголовок и больше ничего.
- Что ж государь? – спросил Пушкин. – Да ничего-с. Изволил только ударить меня в рожу и вышел. – А что же диктовал вам государь? – спросил снова Пушкин. – Хоть убейте. Не могу сказать. Я до того был испуган – что ни одного слова припомнить не могу».
Один из таких низших чиновников предстаёт перед нами в альбомной зарисовке. Неизвестный художник сопровождает его надписью: «Экстренно». Верхом на лошади. Без седла – из-за срочности приказа – галопом мчится этот ревностный служака исполнять приказание начальства. Поды его шинели завеваются от ветра, треуголка низко надвинута на лоб, в руке зажата странная, завязанная в клетчатый платок коробочка. Её-то и должно доставить столь «экстренно». Чиновнику не положено рассуждать, действительно важно и срочно то, что он делает. Он лишь исполнитель воли поставленного над ним лица. В мире государственных дел и важных сановников низшие чины были незаметны. Безотказные и безгласные, забивались они в углы министерств и департаментов.
P .S . от Б.Е. И интересный случай был описан в одном из журналов: «Повстречался как-то Пушкин на Невском проспекте с выпускником Лицея второго выпуска. Узнав, поприветствовали друг друга. Выпускник второго выпуска похвастался перед Пушкиным что служит при таком-то департаменте. – А вы при каком служите Александр Сергеевич? – Я, всё больше по России, ответил ему Пушкин.
Материал подготовил Борис Евдокимов