Дина Кирнарская, проректор РАМ им. Гнесиных и один из самых известных специалистов по музыкальной психологии в России, рассказывает о природе человеческих способностей на примере Homo Musicus — Человека Музыкального в своей новой книге «Homo Musicus. О способностях, одаренности и таланте». Публикуем одну из глав книги.
Не путайте науку с политикой!
Психологи демократического толка использовали естественное условие психологической науки, которая при сборе сведений вынуждена довольствоваться ограниченным набором данных, в свою пользу, распространяя полученные выводы на гораздо большее «человекопространство».
Статистика, на то она и математическая наука, помогает избежать ложного расширения выводов, но и она не всесильна: все зависит от того, какую группу людей взяли для наблюдения и насколько она репрезентативна, то есть в какой степени полученные на основе тестирования этой группы выводы подходят для других людей и для других условий. Слишком велико искушение некоторую совокупность случаев выдать за всеобщий порядок вещей, игнорируя при этом другую совокупность случаев, объявленному порядку не соответствующих.
Так, например, известный музыкальный психолог Джейн Дэвидсон всех родителей успешных впоследствии музыкантов торопится объявить их друзьями и союзниками с младых ногтей.
Если бы великий джазовый музыкант Сидней Беше узнал об этом, он бы очень удивился. Его добропорядочные родители, которые мечтали для своего сына о чем-нибудь более вещественном и надежном, нежели музыка, прятали от него кларнет, который он, обнаружив в груде хлама, вынужден был снова перепрятывать.
Мать Шумана, вдова издателя и литературного переводчика, с трудом смирилась с решением сына стать музыкантом, а оперный реформатор Глюк скитался по Богемии и Италии, вынужденный уйти из дома отца-лесника.
Вот такие шипы вместо роз преподносила судьба даже великим гениям! «Всемерная поддержка», которую оказывали родители начинающим музыкантам, при встрече с фактами обернулась очередным мифом.
Но может быть, поддержка и наблюдение педагога как условие успеха лучше выдерживают критику? Увы. Слишком многие музыканты взбирались на Парнас вполне самостоятельно: Берлиоз и Глинка, Бородин и Мусоргский, не говоря уже о композиторах эстрадного жанра, таких как В. Соловьев-Седой в России и И. Берлин в США.
Многие исполнители, например пианисты К. Игумнов и кумир XX века С. Рихтер, прошли период раннего становления без всяких педагогов, а в ряде случаев обходились без них и позднее. Не говоря уже о том, что далеко не все музыкальные таланты, если даже и имели учителей, были ими довольны — слишком многие секреты профессии, например, И. Менухин или А. Рубинштейн открывали для себя сами.
Так что утверждение «политкорректных психологов» о том, что выдающиеся композиторы с детства купались в профессорской любви, более чем преувеличено. Руководство педагога, равно как и поддержка родителей, объявленные обязательными условиями успеха, таковыми вовсе не являются.
Не лучше обстоит дело и с вечной дилеммой курицы и яйца. И здесь ахиллесовой пятой демократов от психологии становится их главный тезис — люди, добившиеся выдающихся успехов, это выдающиеся трудоголики.
Верно. Но почему? Оттого ли человек показывает выдающиеся результаты, что трудолюбив, или оттого он трудолюбив, что талантлив?
Авторитетный знаток психологии одаренности Э. Виннер часто говорит о том, что одна из самых больших загадок таланта — это загадка сверхвысокой мотивации. Талант заставляет музыканта пробовать десятки вариантов звучания, математика исписывать горы страниц в поисках наилучшего доказательства, а художника совершенствовать композицию и цветовое решение уже написанной картины.
Стремление к идеалу ведет за собой талант, откуда и рождается его гигантское трудолюбие. Тем более что в демократическом обществе, где детей не принято принуждать к занятиям, нет никакой возможности добиться от среднего ребенка того же драйва, той же преданности делу, которые без всяких понуканий выказывает талант. Мотивация и талант связаны столь интимной связью, что демократам от психологии не удается разорвать ее, — время, потраченное на занятия, оказывается в прямой зависимости от силы и устойчивости мотивации, являющейся, в свою очередь, признанным компонентом таланта.
Пока, несмотря на эпатаж, «группе Эрикссона, Слободы и Хау» не удается прорвать оборону традиционной психологии, признающей талант не культурным мифом, а психологической реальностью.
Формула «чем больше время тренировок, тем выше результат» не работает даже в спорте: смотря кто тренируется, возражают специалисты в своих публикациях.
Поддержка родителей далеко не всегда оказывается обязательной для будущего гения, а помощь педагога жизненно необходимой.
Нападая на своих «демократических» оппонентов, Э. Виннер любит уколоть их явно предвзятым выбором примеров. Очень уж привязаны они к классической музыке и спорту… А как же наука, когда на одной и той же университетской скамье и у тех же профессоров учатся Нильс Бор и сельский учитель физики; или поп и рок-музыка, где одни, играя в гараже на гитароподобных досках, вырываются в « Beatles » и « Led Zeppelin », а другие не востребованы далее своего подъезда?
Если же обратиться к опыту российских специальных музыкальных школ, то придется убедиться: при равной строгости педагогов и родителей, которые церберами стоят над каждым учащимся, успехи учеников этих школ весьма и весьма неравны — наряду с выдающимися солистами, такими как Гидон Кремер или Евгений Кисин, там учились средние оркестровые музыканты и рядовые преподавательницы музыки, хотя из сил выбивались практически все — иного в этих школах не дано.
Попытка «демократического прорыва» в психологии конца XX века лишний раз подчеркивает зависимость науки от общественных потребностей, особенно если речь идет о столь чувствительной сфере, как психология одаренности, — слишком зависит от этой области науки психологический комфорт каждого члена общества! Превращаясь в общественное мнение, научная психология одаренности способна и наносить раны, и лечить их, утешая наше самолюбие или тревожа его.
Идеология и культура создают научные мифы, под невольным влиянием которых находится и научное сообщество.
Эпоха Возрождения, барокко и век Просвещения были одержимы идеей воспитания и созидания — эти эпохи культивировали чувство всесилия и богоподобия, которые они усматривали в умении человека подчинить себе Природу.
Романтический XIX век создал философию сверхчеловека, во многом популярную и в XX веке. На ее волне образ гения вознесся высоко над простыми смертными, высшие достижения человечества считались следствием божественной одаренности и изначального превосходства одних над другими.
В начале третьего тысячелетия человечество одержимо идеями политкорректности — они продиктованы страхом перед социальными потрясениями, перед бунтом толпы. Но «теория целенаправленных занятий» не выдерживает не только научных контраргументов, но и возражений на уровне здравого смысла, и ее создатели, провозгласив талант мифом, желали эпатировать общество, поставив под сомнение едва ли не очевидное. Призыв же Э. Виннер «не путать науку с политикой» всегда актуален, особенно если речь идет о психологии способностей, столь тесно связанной с человеком и обществом.